Я пересела с заднего сиденья на переднее, и мы с подругой стали ждать возвращения нашего засланного казачка.

Касатиков появился минут через двадцать – без букета и с задумчивым видом. Он сел в машину и со скрежетом почесал в затылке, не жалея новую прическу.

– Ну что? – Мы с подругой синхронно развернулись, чтобы лучше его видеть.

– Ваша правда, Юлечка – очаровательная девушка, мы очень мило поболтали…

– Потом про Юлечку расскажешь! Сейчас про Эммочку давай, – потребовала я, опередив Ирку.

Та как раз с удовольствием послушала бы про Юлечку: тема перспективных для брака знакомств ей неизменно интересна.

– Про Эммочку… – повторил Касатиков и снова почесал голову, теперь в районе макушки. Я заподозрила, что у сурового опера аллергия на уходовые средства для волос. – Про нее самое интересное – невероятное…

– О, раньше была такая передача – «Очевидное невероятное», помните? – оживилась наша любительница телевизионных программ.

– Была и сплыла, – задумчиво молвил Касатиков. – Это точно про Эмму Львовну Левину, да…

– Макс, не тяни, – попросила я. – Что узнал-то?

Старлей поднял на меня затуманенный взгляд.

– Самое интересное – тут всем известно, что рыжая бестия была «не по нашей части». Это Юлечка так сказала, имея в виду, что Эмма Львовна не интересовалась мужчинами.

– Совсем? – не поверила Ирка.

– Разве что как пациентами.

– То есть личные отношения она заводила исключительно с девушками? – аккуратно сформулировала я.

– Нет, она не из этих, – помотал головой Касатиков. – Она… как ее… А, вспомнил: радикальная феминистка!

– Это что за зверь? – Ирка посмотрела на меня.

– Радикальный феминизм – это движение, которое требует, чтобы женская часть населения организовалась в единую группу, так называемое сестринство, для преодоления дискриминации и гнета, – я уже нашла объяснение в Интернете и с выражением читала с экрана. – Фактически многие последовательницы радфема стремятся к установлению матриархата – доминированию женщин в большинстве сфер общественной жизни.

– Ага, она и соратниц себе вербовала, Эмма наша Львовна, – влез Касатиков. – Кстати, и Юлечку агитировала, и больных своих. Одна пациентка даже пожаловалась администрации клиники. Правда, до скандала не дошло, Левина перед той девушкой извинилась, и как-то они между собой договорились.

– Хорошая девушка Юлечка, но свидетель неинформированный, – немного подумав, заявила Ирка. – Мы-то знаем, что у Эммы был секс с Дороховым, это доказанный факт.

– А радикальные феминистки очень даже используют мужчин в сексуальном плане, – влезла уже я. – Они их просто ни в грош не ставят, считают промежуточным звеном между обезьяной и человеком женского пола.

– Не нравятся мне эти радфемки. – Макс поежился и, чтобы отвлечься, посмотрел в окно – на баннер с лучезарной красоткой. – А знаете, кто та прекрасная пациентка, на которую запала доктор Эмма?

– Кто? – Ирка затаила дыхание.

Касатиков выдержал мхатовскую паузу.

– Кажется, догадалась, – медленно проговорила я.

– Неужели? – усомнился старлей.

Мы с ним одновременно произнесли:

– Алина Золотухина!

– Что? Но как?! – Ирка посмотрела на меня, потом на Макса – я отвела взгляд в сторону, Касатиков поднял глаза к небу.