Накануне вечером Лоуренс предложил девушке внушить что-нибудь Андерсону. Несколько часов Шайлер пыталась не только поймать сигнал своей мишени, но и что-то послать ему, затем Андерсон внезапно встал, сказал, что ему хочется выпить чаю, и поинтересовался, не сделать ли чашечку еще кому-нибудь.

Когда он вышел, Лоуренс взглянул на внучку.

– Это была ты?

Шайлер кивнула. У нее ушли едва ли не все силы, чтобы передать одну простую просьбу.

– Хорошо. Завтра мы перейдем от дневной гастрономии к более важным делам.

На следующий день в школе усилия, затраченные на внушение, взыскали с Шайлер свою дань. Когда она после третьего урока спускалась по задней лестнице, у нее внезапно закружилась голова. Девушка потеряла сознание и рухнула бы с лестницы, если бы ее не подхватил Джек Форс.

– Держись! – сказал он. – Что с тобой такое?

Шайлер открыла глаза. Джек встревожено смотрел на нее.

– Я оступилась... потеряла сознание.

Девушки на лестничной площадке обменялись понимающими улыбками. Обмороки были в школе обычным делом – и красноречивым признаком анорексии. Конечно же, Шайлер ван Ален страдает расстройством пищевода. Слишком уж эта мерзавка тощая!

– Давай я отвезу тебя домой, – предложил Джек, помогая ей встать.

– Нет... Оливер... мой проводник... он может... это пустяки, ничего страшного, я просто слишком много работала над контролем, – с трудом произнесла Шайлер.

– По-моему, Оливер сейчас читает доклад на уроке английского, – сказал Джек. – Но если хочешь, я могу вызвать его оттуда.

Шайлер покачала головой. Нет, это будет нечестно – просить Олли получить плохую отметку только потому, что она вдруг занемогла.

– Ну, слушай, брось ты, давай я поймаю такси и довезу тебя до дома.

Лоуренс сидел у себя в кабинете и что-то писал, когда к нему постучалась Хэтти.

– Мисс Шайлер вернулась, сэр. Кажется, с ней что-то случилось в школе.

Лоуренс спустился вниз и обнаружил там Джека Форса с Шайлер на руках. Джек объяснил, что в такси по дороге домой девушка заснула.

– Кстати, я – Джек Форс, – представился он.

– Да-да, я знаю, кто ты. Положи ее вот сюда, на диван, – велел Лоуренс, проведя Джека в гостиную. – Ты молодец.

Джек бережно положил Шайлер на обитый бархатом диван, а Лоуренс укрыл ее вязаным шерстяным пледом.

Шайлер была так бледна, что ее кожа казалась прозрачной, а сквозь опущенные темные ресницы проступали слезы. Дышала девушка неровно и как будто с трудом. Лоуренс положил холодную руку на ее горячий лоб и попросил Хэтти принести термометр.

– Она вся горит, – сдавленным от волнения голосом произнес он.

– Она потеряла сознание в школе, – объяснил Джек. – В такси с ней вроде бы все было в порядке, но потом она сказала, что ее клонит в сон, и... ну, вы сами видите.

Лоуренс нахмурился еще сильнее.

– Она сказала, что работала над контролем. – Джек внимательно взглянул на Лоуренса.

Лоуренс кивнул.

– Да, мы с ней упражнялись.

Он сел рядом с внучкой и осторожно вставил термометр между запекшихся губ.

– Это запрещено Комитетом, – заметил Джек.

– Что-то я не припоминаю, чтобы тебя сильно волновали чужие запреты, Аббадон, – отозвался Лоуренс. До этого момента никто из них не вспоминал об их былой дружбе. – Кто бы это говорил! Ты поддержал нас тогда, в Плимуте, хотя из-за этого твоя собственная репутация сильно пострадала.

– Времена меняются, – пробормотал Джек. – Если ты говоришь правду, значит, она ослабела из-за тебя.

Лоуренс извлек термометр.

– Сорок четыре градуса, – будничным тоном произнес он.

Такая температура для человека неизбежно обернулась бы скорой смертью или непоправимым вредом.