|
Если личность искажена и подвержена проявлениям какого либо психоза, то и побуждения ее носят такой же характер. Как психиатра меня очень интересовали газетные сообщения об убийстве Дорис Хаттен, особенно подробности относительно того, что ее задушили собственным же шарфом. Когда ваши старания разыскать преступника потерпели провал, я охотно помог бы расследованию, но в тот момент я был так же беспомощен, как и вы. – Ближе к делу, – пробормотал Кремер. – Да. – Морли поставил локти на стол и сцепил пальцы. – Теперь о нашем случае. Как следует из тех допущений, с которых я начал, предположение, что это был тот же самый человек, хоть и нуждается в подтверждении, выглядит вполне правдоподобным. Если так, то нет больше необходимости разыскивать его среди тысяч и миллионов, достаточно всего сотни или сколько их там, и я готов предложить свои услуги. – Его черные глаза сверкнули. – Я полагаю, что для психиатра это редкая возможность. Нет ничего более увлекательного, чем психоз, выливающийся в убийство. Все, что вы должны сделать, – привести их ко мне в кабинет, одного за другим… – Одну минуту, – вставил Кремер. – Вы предлагаете нам доставить к вам в кабинет всех, кто был здесь сегодня? – Нет, не всех, только мужчин. Когда я закончу, я, может быть, не буду располагать тем, что возможно использовать как доказательство, зато вероятность того, что я смогу сказать вам, кто убийца… – Простите, – сказал Кремер. Он встал. – Простите, что прерываю вас, доктор, но я должен ехать. – Он подошел к двери. – Боюсь, что ваше предположение не подтвердится… Я дам вам знать… Он вышел, а с ним Леви и Мерфи. Доктор Морли повернул голову, чтобы проводить их взглядом; потом встал сам и удалился, не произнеся ни слова. – Без двадцати десять, – объявил я. Вулф пробормотал: – Сходи, взгляни на дверь в кабинет. – Я только что оттуда. Она опечатана. Злобный выпад завистливой посредственности. Но это не самая плохая комната из тех, в которых можно сидеть, – сказал я с лучезарной улыбкой. – Пф! Я хочу спросить тебя кое о чем. – Пожалуйста. – Я хочу знать твое мнение об этом. Допустим, что мы принимаем без всяких оговорок ту историю, которую рассказала тебе мисс Браун. Допустим, что человек – тот, которого она опознала, – догадавшись об этом, последовал за ней вниз и увидел, как она вошла в кабинет; что он заподозрил, будто она собирается посоветоваться со мной; что ему пришлось немного отложить встречу с ней в кабинете, поскольку там был ты, или по какой то другой причине; что он видел, как ты вышел и поднялся наверх; что он воспользовался возможностью проникнуть в кабинет незамеченным, застал ее одну, совершил убийство, вышел незамеченным и вернулся наверх. – Я думаю, что так и было. – Очень хорошо. В таком случае в нашем распоряжении оказываются важные указания на его характер. Рассмотрим их. Он убил ее и снова вернулся наверх, зная, что мисс Браун провела некоторое время в кабинете, беседуя с тобой. Ему хотелось знать, что она сказала тебе. Его особенно интересовал вопрос, сказала ли она тебе о нем, и если сказала, то как много. Назвала или описала его нынешнюю внешность или нет? Без ответа на этот вопрос мог ли человек с таким характером, какой я обрисовал, покинуть здание? Или он предпочел оставаться здесь до тех пор, пока тело не будет найдено, и увидеть, что ты будешь делать? И я, конечно, тоже, после того, как ты поделился информацией со мной, и полиция? – Да. |
