|
– Я предпочитаю отправить это письмо только одному человеку – тому, на кого указывает твой рассказ. Это позволит нам проверить расчет. – И сократить почтовые расходы. – Я посмотрел на записку. – Недостаток, на мой взгляд, состоит только в том, что меня могут задушить. – Я не хочу сводить риск к минимуму, Арчи. – Я тоже. Мне придется одолжить оружие у Сола – наше осталось в кабинете… Я могу взять этот конверт? Мне нужно будет опустить его у площади Таймс. – Да. Прежде чем ты отправишь его, сними с письма копию. Вызови Сола сюда утром. Если по телефону позвонят, тебе нужно будет обдумать как следует условия встречи. – Согласен. Конверт, пожалуйста. Он протянул его мне. Глава 4 Утром во вторник, начиная с восьми часов, мне пришлось разрываться между телефонными и дверными звонками. После девяти мне на помощь пришел Сол, но она не распространялась на телефон, потому что согласно указаниям обязанность отвечать на все телефонные звонки вменялась мне. В основном звонили из газет, но среди прочих была и пара звонков из отдела по расследованию убийств, а также несколько звонков, не относящихся к делу. Каждый раз, когда я подходил к телефону и говорил в трубку. «Контора Ниро Вулфа, Арчи Гудвин слушает», мой пульс резко подскакивал, но через некоторое время снова успокаивался. У меня в запасе была версия с упоминанием ведомства окружного прокурора, где почему то вбили себе в голову, что могут приказать мне явиться для интервью ровно к половине двенадцатого, и все заканчивалось моим согласием перезвонить попозже, чтобы условиться о часе. Незадолго до одиннадцати, когда зазвонил телефон, я на кухне составлял компанию Солу, который, в соответствии с указанием Вулфа, был введен в курс дела. – Бюро Ниро Вулфа, Арчи Гудвин слушает. – Мистер Гудвин? – Совершенно верно. – Вы прислали мне записку. Моя рука была готова обойтись с телефоном так же, как и рука Веддера с цветочным горшочком, но я все же не допустил полного сходства. – Я? О чем? – Записку с предложением встретиться. Вы расположены говорить на эту тему? – Да, конечно. Я один, и нас никто не подслушивает. Но я не узнаю вашего голоса. Кто это? – У меня два голоса. Это мой второй голос. Вы уже приняли решение? – Нет. Я ждал звонка от вас. – Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером? – Я могу располагать им по своему усмотрению. – Вы с машиной? – Да, машина в моем распоряжении. – Подъезжайте к закусочной у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню с северо восточной стороны. Будьте там в восемь часов. Оставьте машину на Пятьдесят первой улице, но не у самого перекрестка. Разумеется, вы должны быть один. Войдите в закусочную и закажите что нибудь. Меня не будет, но вы получите записку. Вы успеете туда к восьми? – Да. Я по прежнему не узнаю вашего голоса. Не похоже, что вы именно тот человек, которому я отправил письмо. – Это я. Мы договорились, не так ли? Разговор прервался. Я повесил трубку, сказал Фрицу, что теперь он может отвечать на любые телефонные звонки, и взлетел по лестнице на третий этаж. Вулф был в холодном отделении. Когда я сказал ему о звонке, он только кивнул. – Этот звонок, – сказал он, – лишь подтверждает целесообразность наших допущений, правильность нашего расчета и ничего больше. Приходил кто нибудь, чтобы снять пломбы? Я ответил ему, что нет. – Я просил Стеббинса об этом, и он сказал, что поговорит с Кремером. |
