Он с тоской рассматривал фотографии, собранные из разных журналов. Да, актриса, конечно же, очень хороша. Жаль отказываться – доктору Вальехо было бы приятно поработать над таким лицом… «Но ведь она вполне могла носить парик, а цвет глаз усиливать с помощью линз… – уговаривал себя Салливен. – Возможно, только ради чего такой риск? Лухас дал ясно понять, что вариант ошибки и судебного разбирательства наиболее вероятен. Не проще ли переправить пациентку в госпиталь Валенсии и перепоручить ее судьбу полицейским службам?..» В конце концов он решил отказаться от операции, но вместо облегчения почувствовал на душе какую-то тяжесть, будто у него перехватили увлекательную, сулящую интересные открытия работу.

Во втором часу ночи профессору позвонила старшая медсестра Амелия Гарсия.

– Шеф, безымянная пациентка хочет видеть вас. Я объясняла, что в такое время… Мы сделали успокоительный укол.

– И какова ее реакция? – Профессор насторожился, ожидая подтверждения версии о наркотической зависимости Моны Барроу. Он понимал, что после длительного лечения, которое прошла молодая женщина, ее тяга к наркотикам могла пропасть. Конечно, с малой степенью вероятности, но теоретически возможно. Возможно так же, что нервное заболевание, вызванное перенесенной в детстве психической травмой, «загасилось» повторным сильным стрессом. Ведь амнезия пока отступает очень медленно и, быть может, где-то в зоне «затемненной психики» остался и очаг нервного раздражения.

– Что стряслось с ней после укола? Ей стало хуже?

– Она немного успокоилась, но все еще просит о встрече с вами. Она знает, что ей предстоит операция.

– Ах, понятно. Попытайтесь увеличить дозу снотворного. Нет, погодите. Через пять минут я буду в ее палате.

Больная сидела на своей кровати, с трудом размыкая слипающиеся веки. Да, ее глаза никак нельзя было назвать голубыми. Но при известном освещении и одежде – возможно… Серая радужка очень изменчива, подчиняясь эффекту «хамелеона».

– Вы хотели меня видеть, мисс Икс? Вы боитесь предстоящей операции? Не стоит – доктор Вальехо очень хороший специалист. И мы не будем делать ничего страшного.

– Н-нет… – Она зевнула. Я, кажется, забыла, зачем звала вас… Вы мне были очень, очень нужны…

– Поспите, детка. – Профессор поправил подушки с вышитой зеленым шелком монограммой «Тессы» и осторожно уложил больную. Плечи худенькие и рост совпадает… Но почему ее не тянет к наркотикам и легкий тик не сводит конечности? «Я идиот, – подумал профессор. – Ищу закономерности в абсолютно аномальной ситуации. И, право, лучшая тактика – ожидание».

– Не тревожьтесь, не думайте ни о чем. Как бы там ни было, в конце концов вы получите вполне привлекательное лицо. Это ведь даже забавно, правда? – Профессор не мог сказать ей, что намерен переправить ее в госпиталь Валенсии, отказавшись от реконструктивной пластики. Чем позже она узнает об этом, тем лучше.

Больная поднялась на локтях и открыла глаза:

– Лицо? – Ее левый глаз, наполовину скрытый бинтами, сверкнул синим огоньком. – Вы сказали, лицо? Вспомнила! – Она цепко схватила Салливена за руки. – Вспомнила! Я позвала вас… Хотела сказать… Господи! Я – Мона Барроу!

Утром следующего дня у стола в операционной стояли сразу двое. Сам шеф счел необходимым принять участие в работе совместно с доктором Вальехо. Накануне они внимательно посмотрели кассеты с фильмами Моны, подолгу изучая стоп-кадры.