Тилликум запрыгнул на движущуюся ленту, вцепился когтями в картон и перевернул коробку.

– Давай же! Быстрее! – крикнула Эйлин, вскакивая на транспортер.

Мгновение Чаз не двигался, потом последовал за ней. Девушка зашагала по ленте, не сводя взгляда с коробки и сидевшего рядом Тилликума. Когда Чаз нагнал их, она уже забралась внутрь.

– Давай же!

Чаз невольно нахмурился, но забрался в коробку. Тилликум не заставил себя ждать. Вонзив когти в картон, он потянул на себя крышку. Всем троим пришлось потесниться, однако коробка закрылась, и они оказались почти в полной темноте, если не считать узких полосок света, пробивавшихся сквозь щели. Внезапно раздался тихий щелчок, и внутренность коробки озарилась лучами рефлектора, который Эйлин пристроила на картонной стенке.

Чаз обнаружил, что они с Эйлин сидят лицом друг к другу, почти касаясь коленями. Свернувшийся в клубок Тилликум примостился у них под ногами.

– Почему ты решила отправиться вместе со мной? – спросил он.

– Я же говорила, тебе самому не выбраться отсюда, – спокойно ответила Эйлин. – Я доставлю тебя в безопасное место, где ты сможешь переждать, пока я подготовлю твой побег.

– Но ведь ты тоже рискуешь, – напомнил Чаз. – Не забывай, что я побывал снаружи. А в такой тесноте заражения не избежать.

– Мне ничего не угрожает! – быстро возразила Эйлин. – Забудь... Чему ты смеешься?

Чаз только сейчас сообразил, что улыбается.

– Так, ничего особенного. Просто вспомнил твое имя... но что ты имеешь в виду?

– Нам пришлось залезть в эту тесную коробку, чтобы спрятаться от контролеров. Давай лучше подумаем, как замести следы. Если ты исчезнешь, тебя станут искать?

– Если завтра я не появлюсь на работе, то мне обязательно позвонят, – ответил Чаз. – Я допущен к работе в архивно‑исследовательский отдел государственного центра Иллинойса.

– Я знаю. Ты мне рассказывал. Прекрасная работа, особенно если учесть, что на каждую вакансию претендует не меньше десятка безработных. Подобная статистика очень стимулирует против безделья.

– Это как раз такая работа, где от моей памяти, до отказа набитой всяким хламом, временами бывает польза, – усмехнулся Чаз. – Однако не думаю, что они станут убиваться, если не застанут меня дома. Как ты справедливо заметила, от желающих занять мое место нет отбоя.

– Хорошо. – Эйлин кивнула. – А родственники?

– Разве я тебе не рассказывал? – Голос Чаза прозвучал довольно сухо.

– Ах да, верно. Твои кузины и тетушка. Ты упоминал о них. Но, кажется, ты с ними не ладишь?

– Совершенно верно, – подтвердил Чаз. – Они взяли меня к себе на воспитание после смерти отца; к тому времени прошло уже три года, как я остался без матери. Мой дядя был очень добр ко мне, но он умер. А тетка и ее дочурки оказались на редкость противными.

– Значит, они не станут разыскивать тебя, если ты вдруг исчезнешь?

– Нет, не станут. – Чаз сунул руку в карман и крепко сжал шершавый камень. – А теперь, когда я удовлетворил твое любопытство, не пора ли и тебе поступить таким же образом? Куда и к кому ты меня везешь?

Глава 4

Эйлин ответила не сразу. Некоторое время она молча разглядывала Чаза. И хотя сквозь щели поступал свежий воздух, в коробке было довольно душно. Чаз уловил легкий запах псины, исходивший от росомахи.

– О чем это ты? – наконец отозвалась Эйлин.

– Это всего лишь предположение, – ответил Чаз, все еще сжимая в руке камень.