– Не торопись, дай нам растянуть удовольствие, – сказал крестьянин, но тем не менее приказал всем, желающим принять участие в ночной вылазке, пошевеливаться.

Им удалось прокрасться на ферму незаметно. Они быстро нашли просторный загон, в котором стоял, широко расставив передние ноги, потревоженный непрошенными гостями бык.

– Ну вот, – хриплым шепотом сказал Пабло, обдав Рафи перегаром и удушливым запахом чеснока. – Бык неплохой. Загон большой. Самое время показать, на что ты способен…

Как всегда перед боем, Рафи уточнил размеры площадки и где находится бык. Хотя, на самом деле, он уже давно мог обходиться без этих вопросов. Он чувствовал размеры арены и мог их назвать с точностью до дюйма. Не говоря уже о быке, о котором он мог рассказать все, едва услышав его дыхание. Но эти вопросы и ответы на них помогали ему собраться. Поэтому он всякий раз задавал их.

Рафи легко перемахнул через забор. Ему протянули мулету. Взяв ее, он подумал, что теперь никто не попросит его показать, не дрожат ли руки. При этой мысли он ощутил приступ такой острой тоски, что несколько мгновений не мог пошевелиться. Наконец, все прошло, и Рафи уверенно двинулся в центр загона.

Он выпрямился и чуть повел мулетой, привлекая внимание быка– Торо оказался либо чересчур тупым, либо чересчур умным. Он стоял и внимательно следил за этим странным человеком с тряпкой в руке. Рафи топнул ногой и негромко крикнул:

– Хей, торо!

Бык по‑прежнему не трогался с места. Кто‑то из крестьян тихонько свистнул.

Рафи снова позвал быка– Безрезультатно. Тот стоял как вкопанный. Рафи уже не раз сталкивался с такими нерешительными быками. Он прекрасно знал, чем закончится дело. Ему придется подойти почти вплотную к рогам и как следует подразнить торо не мулетой, а своим телом. Тогда тот бросится. И жизнь матадора будет полностью зависеть от его реакции. Малейшее промедление, и рога достанут тореро. Такое он тоже уже видел.

Так все и случилось. Бык бросился неожиданно, атакуя не мулету, а самого матадора. Рафи едва успел увернуться. Рог сделал прореху на рубахе. Торо пробежал несколько шагов и опять замер.

«Чертов лентяй», – подумал Рафи, идя на быка. Если тот так и будет себя вести, игра получится слишком рискованной. Но в глубине души юноша был рад этому. Ему хотелось сейчас настоящего тяжелого боя. Хотелось игры не с быком, а с самой смертью. Поэтому он шел на быка с холодной, яростной радостью. Внутри все кипело. Он забыл о том, где находится. Забыл, что выступает сейчас для каких‑то нищих, глупых и жадных крестьян, желающих только того, чтобы он ошибся. Он забыл о том, что ему грозит, если вдруг кто‑нибудь из работников фермы увидит, что здесь происходит. Он забыл обо всем. И жалел только, что не может видеть нацеленные на него рога. Сейчас ему хотелось этого, как никогда…

Постепенно бык вошел во вкус. Казалось, он понял, чего от него ждут. И теперь бросался в атаку охотно, вкладывая в каждый бросок всю свою мощь и слепое бешенство.

Крестьяне, которые поначалу посмеивались и перебрасывались шуточками, притихли. Ночную тишину нарушали только дробный топот копыт, тяжелое дыхание быка и шелест мулеты.

Так Рафи еще не выступал. В каждое движение он вкладывал всю свою боль и горечь, перековывая эти чувства в неукротимую ярость. Уже не бык бросался на него, а он на быка, попирая все законы и правила корриды. Творя что‑то новое, чего никто и никогда еще не видел на арене. Матадор и бык словно поменялись ролями.

Рафи проводил свой лучший бой. По иронии судьбы, он проходил не на арене столицы, а в крошечной деревушке, и зрителей было человек семь. Но это не имело значения.