– Ну? Будешь дальше шутки шутить? – спросил он.

– Я не шутил, – прохрипел юноша.

– Значит, ты не шутник, а дурак. Тем хуже для тебя. Я не очень‑то люблю первых – они все бездельники. Но вторых я не переношу на дух. От них одни неприятности… Вставай, парень. Вставай. И давай решим, какую работу ты будешь выполнять у меня.

– Я не буду ничего делать, – сказал Рафи, поднимаясь с колен. – Я предложил тебе выход. Ты отказался от денег… Как хочешь. Но работать на тебя я не буду.

Рафи ждал, что его опять начнут бить, и приготовился к этому. Но хозяин, видимо, не любил прибегать к физической силе лишний раз.

– Послушай, парень, я не хочу быть грубым с тобой. Во‑первых, сам я не очень люблю грубость, а во‑вторых, ты калека. А издеваться над калекой нехорошо. Так меня воспитали… Поэтому давай попробуем договориться.

– Я предложил…

– Я слышал, что ты предложил, – резко сказал хозяин. Потом добавил уже мягче: – Но это меня не устраивает. Я плохо тебя знаю, и у меня нет никаких оснований верить тебе. Кто знает, может быть, если я отпущу тебя сейчас, ты просто улизнешь и будешь потом посмеиваться над незадачливым фермером.

– Я дам слово...

– Ах, ах, ах… Как это благородно! – рассмеялся хозяин. – Я не знаю, стоит ли чего‑нибудь твое слово. У меня нет привычки верить первому встречному. Так что тебе придется согласиться на мои условия. Все‑таки как‑никак, а это ты забрался в чужие владения и причинил ущерб. И ведь наверняка прекрасно знал, чем это может закончиться… Но полез. Теперь нужно отвечать за свои поступки… Как тебя зовут?

– Рафи.

– Нужно отвечать за свои поступки, Рафи, – продолжил хозяин. – Мы поступим по справедливости. Ты будешь выполнять работу, которую я тебе поручу. За это я буду честно платить тебе, как всем своим работникам. Не больше, но и не меньше… Ну и из этого жалованья я буду брать с тебя деньги за быка– По‑моему, это очень справедливо. Как только вся сумма будет выплачена, ты свободен. Можешь отправляться по своим делам.

– И сколько времени для этого потребуется? – спросил Рафи. Естественно, такой вариант его не устраивал, но все же он понимал, что хозяин фермы абсолютно прав.

– Ну, все зависит от того, что ты можешь делать… И как будешь работать, разумеется. Впрочем, ты ведь слепой… Не думаю, что ты сможешь выполнять работу, за которую я плачу хорошие деньги… Думаю, тебе придется пробыть здесь около года. Может, поменьше, месяцев девять‑десять.

–Это очень долго. Очень… Меня, и правда, ждет одно очень важное дело, – в голосе Рафи послышались умоляющие нотки.

– Все в твоих руках. Работай хорошо, и уедешь отсюда через полгода.

– Это тоже слишком большой срок…

– А что, ты хотел бы управиться за пару дней? Послушай, приятель, ты мне уже порядком надоел. Я с тобой потерял кучу времени. Пойми, что условия здесь диктую я, а ты только соглашаешься. У тебя нет выбора. Чем быстрее ты это поймешь, тем быстрее сможешь начать зарабатывать деньги на свое освобождение.

Рафи стоял, опустив голову, и лихорадочно соображал, как можно выкрутиться из этой истории. Хотя «выкрутиться» – не совсем то слово. Он не хотел выкручиваться. В конце концов, он не был каким‑то проходимцем, не способным ответить за свой поступок. Он был матадором. И значит, он должен был найти способ решить дело миром, не задерживаясь на ферме слишком долго. Но ничего толкового в голову не приходило.

– Не грусти, – сказал хозяин.