Кожа покрылась мурашками. Рафи стало неуютно в этой хижине. До сих пор он не сталкивался ни с чем подобным.

Осторожно, ощупью он прошел на середину комнаты. Ничего не изменилось. Здесь тоже ничем не пахло.

Рафи нашарил рукой табурет, пододвинул его к себе и сел. Он был растерян. Что делать – совершенно неясно. Хозяев нет. Будто они ушли, прихватив с собой вместо домашней утвари запахи.

Он ущипнул себя за бедро. Больно. Впрочем, повода сомневаться в реальности происходящего не было. Все так же шумело море. Ветер трепал порванную промасленную бумагу на окнах...

Но запахов не было. И хозяев не было. Он один в рыбацкой хижине. Вполне возможно, что до ближайшего человеческого жилья несколько миль по каменистому берегу.

Само собой, из‑за такого пустяка, как одинокая ночевка в незнакомом месте, Рафи не стал бы волноваться. Ему не раз приходилось ночевать вдалеке от людей. Но здесь все было иначе. Хижина словно была кусочком какого‑то чужого, незнакомого мира. Чем‑то, не укладывающимся в реальность, к которой привык Рафи. Будто в этом месте проходила щель между разными мирами. Или он наткнулся на дверь, ведущую в другое измерение. Словом, Рафи мог поручиться, что это вовсе не простая рыбацкая хижина. Что бы ему ни говорил рассудок, он не мог отделаться от чувства, что это вовсе не простая рыбацкая хижина, черт ее подери!

Спокойно сидеть в этом месте становилось все труднее. Кожа Рафи покрылась мурашками.

Он порывисто встал, опрокинув табурет. Тот упал с грохотом, заставившим Рафи вздрогнуть. Как будто кто‑то сбросил с большой высоты на булыжную мостовую бочку с камнями. Лоб Рафи покрылся испариной.

Проклятое место!

Рафи рванулся было к выходу из хижины, думая, что там, на берегу, он будет в безопасности. Но споткнулся обо что‑то и упал, разбив колени и локти. Он вскочил на ноги, уже чувствуя, как подступает паника. Сделав еще два шага, он снова упал, на этот раз до крови прикусив губу. Рафи снова встал, но через несколько шагов наткнулся на глухую стену. Странно, он был уверен, что дверь должна быть здесь. За годы слепоты у него выработалась превосходная простраяственная намять, которая никогда до этого не подводила его.

Он прошел немного в сторону, касаясь стены рукой. Сначала в одну сторону, потом в другую. Никакого намека на дверь. Сплошная стена. Причем, как показалось Рафи, это были вовсе не те необработанные бревна, которые он трогал днем. Хорошо оструганные и плотно подогнанные друг к другу доски.

Чувствуя, что сходит с ума, Рафи медленно, шаг за шагом обошел по периметру всю комнату. Ни двери, ни окна. Ровная, чуть шершавая стена. И по‑прежнему ни одного запаха.

Рафи попытался еще раз. Бесполезно. Выхода из хижины, или что это было, он не нашел. Юноша тяжело опустился на пол и привалился к стене. Он был пленником этого странного места. Пленником… Если не жертвой.

Впервые за много лет он почувствовал, как холодные липкие пальцы ужаса сжимают его сердце. Такого не было, даже когда он выходил на арену. Там было волнение, но не страх. Здесь же все наоборот.

Рафи облизнул пересохшие губы. Надо было что‑то делать. Но что? Что может сделать слепой в комнате без выхода?

Он встал на четвереньки и принялся шарить руками по полу. Он хотел найти что‑нибудь острое. Нож для разделки рыбы, топор, наконечник гарпуна, или что еще может быть в хижине рыбака... Как назло ничего под руку не попадалось. Только опилки и мелкий мусор. Единственное, чего добился Рафи, так это того, что засохшая рыбная косточка впилась в ладонь.