Как ни крути, а делать ему совершенно нечего. Пустота позади, пустота впереди. Мало отказаться от своего прошлого. Мало завоевать свободу от него. Куда важнее знать, для чего нужна эта свобода. Как можно ею распорядиться. Вот этого Рафи как раз и не знал. Он был в положении человека, заблудившегося в пустыне и изнемогающего от жажды, которому неожиданно дали горсть золотых монет. Само по себе золото – вещь ценная. Но что с ним можно сделать в пустыне, где даже за гору золота не раздобудешь и глотка воды?

Рафи решил все‑таки дождаться старика и поговорить с ним. Пусть это вовсе не тот человек, о котором говорил Мигель. Но, быть может, ему нужен помощник в лодку. Рафи показалось не самым худшим вариантом какое‑то время побыть здесь. Приобщиться к нелегкому труду рыбака. Тем более что с простой работой матроса он мог бы справиться и без глаз. Во всяком случае, Рафи на это надеялся.

Пожить здесь недолго, помогая старику, чтобы не быть нахлебником, а потом наверняка придет решение. Оно всегда приходит, если его правильно ждать. Рафи был в этом уверен.

Он сидел на нагретом шершавом валуне, пока голод не погнал его обратно к хижине. Судя по тому, как усилился ветер, и стало холодать, близился вечер. Сегодня Рафи решил быть особенно внимательным, чтобы не заснуть и поговорить с рыбаком.

Хотя… А спал ли он вчера?

Старуха что‑то скрывает. Но как это проверить?

Обреченно Рафи подумал, что запутался во всем окончательно. И в самом себе, и в том, что происходит вокруг. Огромное количество вопросов и ни одного ответа.

Он горько усмехнулся. Все‑таки убивать быков было очень просто.

Подходя к хижине, он невольно замедлил шаги. Что, если сейчас произойдет то же самое, что и вчера? Ему вовсе не хотелось повторения вчерашнего кошмара. Все еще опасаясь, он взялся за ручку двери.

– Ага, пришел… – недовольный голос старухи убедил его в том, что все в порядке. – Что, проголодался небось?

– Честно говоря, да, – признался Рафи и облегченно вздохнул.

Запахи были. От одного из них у него потекли слюнки. Пахло жареной рыбой. Свежей морской жареной рыбой. А еще луком и чесноком. Похоже, старуха только‑только закончила готовить. Будто специально к его приходу.

– Что стоишь? Проходи, садись. Сейчас тебя накормлю. Потом, глядишь, и старик объявится. Не видал его? Лодка с косым парусом… На парусе большая заплатка. Не видел?

– Я слепой, – сказал Рафи, усаживаясь за стол.

– Да ну! – удивилась старуха.

Рафи передернуло. Аппетит куда‑то улетучился. Тем не менее он подвинул к себе миску и отломил кусок кукурузной лепешки.

– Ты что, не помнишь? Я же говорил еще вчера…

– Нет, не помню. У старых людей память, знаешь, какая?

– Это‑то можно было запомнить, – буркнул Рафи.

– Ну‑ну… А ты откуда знаешь, что слепой?

Рафи чуть не подавился куском лепешки.

– Что значит, откуда знаю? Я же ничего не вижу. Темнота вокруг. Что это, по‑твоему? Не слепота?

– И меня не видишь? – недоверчиво спросила старуха.

– Конечно, нет! Что за глупый вопрос…

Рафи положил в рот сочный кусочек рыбы.

– И рыбу, которая перед тобой, не видишь? – не унималась женщина.

– Нет, – с набитым ртом ответил юноша.

– Вон оно как… Значит, старика моего тоже не видел? Парус заштопанный… Косой. Не видал? Он с востока должен идти…

Рафи не знал, что думать.