Рафи молча кивнул.

– Но это не должно сбивать тебя с толку. Поверь мне, когда ты выйдешь на арену, все пойдет так, как ты хочешь. Сначала, может, будет тяжеловато, но потом все будет в порядке. Так что не забивай себе голову этой ерундой. Ты справишься с городом, Рафи. Главное для тебя – бык. Одолеешь его – одолеешь и город.

– Я все это понимаю… Твой отец говорил то же самое. Но понимать – это одно. А вот чувствовать – совсем другое… А может, я просто устал?

– От чего?

–От быков, от себя… От всего.

– Нет, – уверенно сказала Вероника. – Ты не устал. Это город давит на тебя. Когда мы уедем отсюда, тебе станет легче.

– Не знаю, – покачал головой Рафи. – Тебе рано уставать, матадор. Я не хочу этого даже слышать. Сейчас у тебя есть отличный шанс покорить город городов. И если не раскиснешь, ты сделаешь это. А сдашься – потом будешь презирать сам себя. Когда тебе становится совсем плохо и хочется повернуть назад, подумай о том, что ты будешь думать о себе спустя несколько лет, если сделаешь это. Удивишься, сколько всего становится тебе по силам.

– Это тоже слова твоего отца?

– Нет. На этот раз мои… Всегда надо смотреть в будущее, даже если будущего нет. Точнее, на самого себя в этом будущем. И если тебе не нравится человек, которого ты видишь, значит, нужно убивать его прямо сейчас.

– Убивать?

– Конечно. Если не хочешь, чтобы через десять лет по миру ходило ничтожество, надо убивать его, едва оно поднимает в тебе голову. Каждый твой поступок сегодня делает тебя завтрашнего.

– А если сегодня стоит выбор: жить или умереть?

– Что ж, – сказала Вероника, – подумай о том, что ты скажешь себе через несколько лет, если сегодня предпочтешь выжить, при том, что остаться в живых – значит покрыть себя позором.

– Мне кажется, сейчас мы говорим не о том.

– Пожалуй.

– Со мной все в порядке, – сказал Рафи, но тут же поправился: – Будет в порядке.

– Я тоже так думаю. Не давай сбить себя с толку, и все. Думай о быке.

– Ты говоришь, как твой отец.

– Знаю. Но от этого смысл слов не меняется, верно?

–Да.

– Удачи тебе, матадор, – сказала Вероника. – Покажи мне еще раз свои руки.

Рафи вытянул руку вперед. Пальцы чуть подрагивали. Сам он этого не замечал. Это заметила Вероника. И тайком, будто он мог увидеть, перекрестила юношу.

ГЛАВА 3

Когда они подъезжали к главной арене города, Рафи показалось, что до него доносится шум моря. Словно волны, гонимые северным ветром, рокотали, разбиваясь о каменные утесы. Но это были не волны. Это был приглушенный расстоянием ропот многотысячной толпы. Никогда прежде Рафи не слышал ничего подобного.

«И не видел», – подумал он. Правда, на этот раз никакой горечи он не чувствовал. Даже наоборот, он, может быть впервые за все эти годы, был почти доволен, что не может увидеть то, что было источником шума. Слишком уж эти звуки напоминали тяжелое дыхание огромного чудовища. Казалось, прозрей он сейчас – и увидит перед собой живую, покрытую осклизлой чешуей громадину с тысячей глаз на уродливой голове и широко разинутой исполинской пастью, источающей смрадное дыхание и эти звуки, от которых кружилась голова.

В десятый раз за этот день Рафи пожалел, что поддался на увещевания хозяина и приехал в этот город. На черта ему, слепцу, слава и те деньги, которые она может принести? Что он будет с ними делать? У слепого не так много возможностей пороскошествовать в этой жизни. Мягкая постель и вкусная еда – вот, пожалуй, и все, что он может взять в качестве плодов славы.