— Понятно. А как думаешь, за дело его «взяли»?

— Да кто ж это знает-то? Хотя жаль человека… Хороший был хозяин… Но видать, осерчал на нас господин Миронович, — со вздохом заключил Щеткин.

— За что же ему на вас обижаться? — полюбопытствовал Шумилов.

— Да хоть бы за то, что пьянствовали тогда и ворота не заперли или за то, что полиции при осмотре помогали. Он мог подумать, что мы полиции испугались и напраслину на него возвели.

— Постой-ка, ты говоришь, полиции помогали при осмотре? — заинтересовался Шумилов.

— Ну, конечно. Я с Лихачевым и Авдотьей убитую обнаружил, нам же потом полиция велела прихожую осмотреть и комнату Сарры. Сами-то господа полицейские место убийства осматривали и кассу, потом стали хозяина допрашивать, потом папашу Беккера.

— Погоди, так что, выходит, прихожую полицейские сами не осматривали?

— Да говорю же вам: заняты они были очень! Потому нам велели. Посмотрите, говорят, внимательно, все ли в порядке, нет ли где крови, одежды разорванной, каких-нибудь предметов посторонних. Ну, мы свечку зажгли и внимательно все обошли. Но луж крови нигде не было, ни мусора какого. Все чисто.

— А полиция чем занималась?

— Так их там много было, они туда-сюда ходили, разговаривали, бумаги всякие писали. Сумбурно это все как-то было, шумно.

«Так, так, так. Вот неожиданное открытие! — лихорадочно размышлял Шумилов. — Теперь понятно, почему в протоколах осмотра сказано, что в прихожей не было зафиксировано никаких пятен крови. На самом деле полиция их даже не искала в прихожей, ограничившись поручением провести осмотр совершенно посторонним и несведущим людям. Следователь Сакс, может быть, и исправил бы это, да, видать, совершенно упустил из виду. Поэтому составленный им протокол осмотра места преступления — документ, строго говоря, некорректный, формальный. Это обстоятельство может очень помочь Карабчевскому в суде».

— Скажи-ка, Анисим, мне еще раз, — продолжил между тем разговор Шумилов, — с кем именно ты осматривал прихожую, а я запишу для точности.

— Петр Лихачев, скорняк. Адрес: Невский проспект, дом 55, и Авдотья Пальцева, живет в нашем доме.

— Возможно, тебе представится случай рассказать это все в суде под присягой. Не сдрейфишь?

— Я, господин хороший, всю крымскую кампанию прошел, пороху понюхал, — с некоторой укоризной в голосе произнес Анисим. — И в мертвецкой поработал, повидал всякого. Мне ли чего бояться?

Шумилов помнил, что Карабчевский рассказывал ему о том, будто следователь Сакс после явки Семёновой с повинной специально приезжал в ссудную кассу для розыска следов крови в прихожей. Вроде бы таких следов он отыскать не смог. Если в ходе предпринятого им осмотра был составлен особый протокол, то этот документ мог компенсировать огрехи первого протокола осмотра. Но Шумилов был уверен, что Сакс второй протокол не составлял. Зачем его надо было писать, ежели ничего не было найдено? А раз так, то в суде обвинение будет апеллировать именно к тому протоколу, что был составлен в августе 1883-го года, со слов дворника, скорняка и портнихи. И тем загонит себя в ловушку.

Бросив все дела, Шумилов помчался к Карабчевскому.

В конце сентября, после подписания окружным прокурором обвинительного акта, полным ходом началась подготовка к процессу по делу Мироновича. Начало судебных слушаний по делу было назначено на двадцать седьмое ноября.

За пару недель до начала процесса Алексей Иванович направился на встречу с доктором Горским. К этому времени уже было известно, что судебно-медицинскую экспертизу на процессе будет представлять профессор Военно-медицинской академии Сорокин, но Горский также был заявлен в числе лиц, приглашенных к участию.