Оба они трезвые. И вчера были, когда первый раз увиделись. Но столкнулись, прикоснулся к

ней руками, в глаза посмотрел, и что-то в голове

щелкнуло, что-то с ним начало происходить. И никому этого не объяснишь, даже себе. Одно

успокаивало: с Маринкой творилось то же самое. С

ума они вдвоем сходили.

Приподнявшись, Сергей стал расстегивать пуговицы на ее рубашке, но у него не хватало

терпения. И через голову не снимется, узкая…

— Не могла футболку надеть?

— Руки убери, а то сейчас все пуговицы мне поотрываешь. — Облизнув вмиг пересохшие

губы, Маринка стала сама снимать рубашку. Пальцы не

слушались. Да и плевать. Меньше всего ее сейчас волновало, что как-то не так она выглядит

или как-то не так себя ведет. Было у Стэльмах такое

чувство, будто она Мажарина когда-то знала, но давно не видела и теперь страшно

соскучилась. Поэтому всё у них так быстро. До неприличия.

Увиделись раз — и в кровать.

Всё в нем ей нравилось. И сам он, его манеры и поведение, мелкие, казалось, незначительные жесты. То, как говорил, как улыбался… как

раздевался… Охренеть, какое у него тело!

Как трогал, касался, целовал, нет, ей не нравилось. Она от этого дурела. И боялась. Хотела и

боялась. Но он обещал, что будет хорошо.

— Я точно тебя сегодня затрахаю… я прям не знаю, что с тобой сделаю… всю облапаю и

оближу, — хрипло говорил он, прижимаясь к ней голым

телом.

Обнял ее всю, сжал, просунув руки под спину. Так хотел ее, что всё болело. Ныло от

желания. Ненормального и сумасшедшего.

— Грубиян какой… — сдавленно смеясь, прошептала Стэльмах, дрожа под ним.

Кровь бурлила, пульс зашкаливал, в голове всё помутилось. Мажарин прижался грудью к ее

голой груди, и Маринку как будто огнем опалили.

— Нет, — усмехнулся он. — Это не грубость и не пошлость.

Это похоть дикая. Срывающее крышу вожделение. Сгусток мощной подавляющей энергии,

которую нужно сбросить, иначе задушит. И желание,

чтобы острое удовольствие от секса было обоюдным. У Маринки точно получится. Она

такая горячая, внутри бушующая. Вздрагивающая от

каждой его ласки.

— Серёж, только без следов… — еле выдохнула, сомневаясь, что без следов получится. Так

горячо и жадно целовал он шею.

— Хорошо.

— И выключи свет.

— Сколько условий… нет, я хочу тебя видеть.

— Или пойдем в другую комнату. Эти зеркала, блин... как будто порнушку смотрю с собой в

главной роли, — усмехнулся она, бросив взгляд в

зеркало и увидев их сплетенные обнаженные тела. Но, кажется, это только добавило ей

желания, хотя она и так от него сгорала, почти ничего не

соображая.

Уже хотела наконец ощутить его у себя внутри и забыться в пьянящем удовольствии. Но

Мажарин пока что продлевал ее страстную агонию

мучительными ласками. Она точно спятит, если он так всю ночь над ней будет издеваться.

— Пойдем на диван.

— Я пью таблетки, поэтому, если хочешь, можем спать так, без презерватива. — Бросила

она, уходя в гостиную. Как в тумане. На ногах, которых не

чувствовала. Хорошо, что Сергей ее подхватил сзади и увлек за собой. И уложил на диван,

как ему нужно.

— Очень хочу, безумно хочу. — Прижался к ней. Приоткрыл ее губы. Лизнул язык. И они

снова не поцеловались, а присосались друг к другу, как

голодные. Жаждущие. Чтобы только пить и пить…

Потом он целовал всё ее тело. Бесстыдно облизывал грудь и мягко покусывал живот. Марина

рвано вздыхала.