— Местность здесь нездоровая. — опасливо заключил лейтенант-пессимист, — Белый человек здесь на свете задержится ненадолго.

Настойка лейтенантам не пришлась по вкусу, и они ограничились одной бутылкой, продолжив путь.

Навстречу трём всадникам шагали нескончаемые колонны северной пехоты, и Старбака поразило, насколько хорошо они оснащены и обмундированы. Ни у кого из солдат отлетевшая подмётка не была привязана к ботинку бечевой; у всех были пояса, а не куски верёвок; оружие у всех имелось самое современное, а не гладкоствольные кремневые мушкеты, с которыми бойцы Джорджа Вашингтона шли по этим же дорогам к Йорктауну спихивать англичан в море; на униформе отсутствовали заплаты из крашеной орехом дерюги, да и кофе, можно было биться об заклад, в их блестящих ранцах настоящий, а не из жжёного арахиса или прокопченных яблок. Ряшки у солдат были сытые и вполне довольные жизнью. Воинство, превосходно вымуштрованное, великолепно оснащённое и настроенное поскорее покончить с бунтовщиками.

За пару километров до Вильямсбурга путники миновали огромный артиллерийский парк, столько пушек Старбак не видел до этого ни разу. Он и представить не мог, что столько орудий вообще может существовать на свете, а не то, что стоять колесо к колесу на полянке в Виргинии. За рядами новёхоньких, с блестящими свежей краской передками, пушек, тянулась бесконечная череда крытых фургонов для боеприпасов. Смеркалось, и Старбак не видел смысла трудиться считать нарезные Паротты с бульбообразными казённиками, точные двенадцатифунтовые «Наполеоны», тонкие трёхдюймовки. У части орудий жерла были подкопчены, напоминая о том, что Вильямсбург федералам достался не без крови. Артиллеристы готовили себе еду на кострах, и запах жарящегося мяса заставил трёх всадников пришпорить коней.

В Вильямсбург въехали, когда в домах уже зажгли огни. По старинным улочкам конники ехали к колледжу. Некоторые дома были разграблены: занавески оборваны, стёкла разбиты, во дворах груды битой посуды. У ворот одного в грязи валялась затоптанная кукла, на вишне возле другого висел разорванный тюфяк. Третий выгорел дотла, из пепелища торчали две чёрные печные трубы и покорёженные огнём кроватные каркасы. Во всех целых зданиях квартировали военные.

Колледж Вильгельма и Марии пострадал в той же степени, в какой сам город. Лошадей путники привязали к коновязи в главном дворе и пошли в главное здание Рен-билдинг искать Секретную службу. Часовой на воротах не мог им ничем помочь, разве что подтвердил, что разведчики где-то здесь. В освещённых фонарями коридорах валялись разорванные книги и какие-то бумаги. Для Старбака это выглядело, как если бы в этом святилище разума побывала орда разнузданных варваров. Книги, выброшенные из шкафов, горели в каминах или были распинаны по углам. Картины чья-то безжалостная рука распорола крест-накрест, старинные документы громоздились неряшливыми грудами на полу, а сундуки, в которых они хранились, были пущены на растопку. В коридорах пованивало мочой. На белёной стене одной из аудиторий кто-то выцарапал Джефферсона Дэвиса с рогами и хвостом. Солдаты, которых здесь хватало, щеголяли в профессорских шёлковых мантиях.

— Секретное бюро? — капитан нью-йоркского полка задумался, потом показал на ряд домиков неподалёку, — Там они. В домах преподавательского состава.

Капитан, от которого разило спиртным, громко икнул и ухмыльнулся, когда из комнаты за его спиной донёсся женский смех. Над дверью мелом было написано: «Зал расового слияния».

— Мы тут отыскали запасы спиртного и устроили с освобождёнными негритяночками с кухни праздник слияния белой и чёрной рас. — объяснил капитан, — Присоединитесь?

Сержант нью-йоркцев вызвался проводить Старбака до коттеджа, где разместились секретники, а оба лейтенанта, чей долг был исполнен, распрощались с Натаниэлем, решив примкнуть к веселью нью-йоркцев.