|
«Секс был приятным, может быть, даже слишком – если подобная вещь вообще возможна», – подумал Номури и пошёл к лифту. Сказав это, она, несомненно, придёт к нему сегодня вечером. Нужно остановиться у винного магазина по пути домой и купить этот ужасный японский виски по тридцать баксов за литр. Рабочий человек не может позволить себе напиться здесь пьяным, разве что будет пить какой‑нибудь местный крепкий напиток, а он слишком отвратительный, чтобы даже думать о нем. Но Минг только что осветила их связь, рискуя своей жизнью перед своим министром и её сотрудницами, и это пугало Номури гораздо больше, чем необдуманная шутка Минг по поводу его пениса и её любви. «Боже мой, – подумал он, – это становится слишком серьёзным». Но что он мог теперь поделать? Он соблазнил её, превратил в шпионку, и она влюбилась в него по той простой причине, по‑видимому, что он был моложе старого пердуна, на которого Минг работала. К тому же он относился к ней гораздо лучше, был внимательным и нежным. Короче, он оказался отличным любовником в постели, это великолепно для его мужского самолюбия, он был незнакомцем в незнакомой стране, и ему было нужно потрясти яйцами, снять напряжение. Делать это с ней было, наверно, намного безопаснее для его прикрытия, чем подобрать какую‑нибудь проститутку в баре. А ведь он даже не хотел вплотную рассматривать вероятность серьёзных отношений с какой‑либо девушкой в настоящей жизни.
«Но как это может настолько отличаться от моей работы?» – спросил он себя. Помимо того обстоятельства, что в то время, когда она любила его, компьютер Минг посылал в эфир её транскрибированные записи…
* * *
Пересылка происходила всегда вскоре после конца обычного рабочего дня, и разница во времени, равная одиннадцати часам, гарантировала, что донесение прибудет и ляжет на столы американских чиновников вскоре после завтрака. В случае Мэри Патриции Фоули утренние часы стали теперь гораздо менее напряжёнными, чем были когда‑то. Её младшая дочь ещё не поступила в колледж, но предпочитала сама готовить свою овсянку и затем самостоятельно ехать в школу, что позволяло матери поспать каждым утром дополнительные двадцать или двадцать пять минут. Двадцать лет работы оперативником и матерью должны были свести её с ума, но такая жизнь, однако, нравилась ей, особенно годы, проведённые в Москве, когда приходилось выполнять задания прямо в утробе зверя, причём сукин сын начал страдать в результате её работы от язвы желудка, вспомнила она с улыбкой. Муж мог сказать примерно то же самое. Первая команда, состоящая из мужа и жены, сумевших подняться так высоко в Лэнгли, каждое утро они ехали на работу вместе – в собственном автомобиле вместо автомобиля «компании», на который имели право. Но хотя они ехали в собственной машине, впереди и сзади их сопровождали две машины, полные вооружённых телохранителей, потому что любой террорист, даже если у него не все в порядке с головой, сочтёт их целями куда более дорогими, чем самые драгоценные рубины. Сидя рядом, они могли разговаривать по пути в Лэнгли – их автомобиль проверяли на отсутствие «жучков» каждую неделю. Они поставили машину на обычном зарезервированном для них, очень широком месте в подвале старого штабного здания ЦРУ, потом поднялись на ожидающем их лифте к своим кабинетам на седьмом этаже. Письменный стол миссис Фоули был всегда расположен в определённом месте. Ночная смена раскладывала все её важные бумаги тоже в строго определённом порядке. Но сегодня, как и в течение всей прошлой недели, вместо того чтобы просматривать папки с полосами на краях, полные материалов с шифром «совершенно секретно, кодированное название», она первым делом включила свой настольный компьютер и проверила поступление специальной электронной почты. Сегодня она не была разочарована. Мэри‑Пэт скопировала файл на свой жёсткий диск, отпечатала документальную копию, и, когда она вышла из принтера, стёрла электронную почту из компьютерной системы, уничтожив, таким образом, её электронное существование. |
