– Мы придерживаемся прежней политики. Мы заявляем, что хотим равных условий в доступе на рынки торговли, в противном случае будут воздвигнуты параллельные торговые барьеры. Мы говорим им, что убийство папского нунция делает любые уступки с нашей стороны невозможными, и такова сейчас ситуация, – чётко произнёс Адлер. – Они не любят, когда с ними разговаривают таким языком, но это реальный мир, им придётся признать объективную реальность. Они всё‑таки понимают это – большей частью, – закончил Государственный секретарь.
Райан обвёл взглядом кабинет и увидел кивки.
– Решено, позаботься о том, чтобы Ратледж правильно понял содержание послания, – сказал он «Орлу».
– Да, сэр, – согласился Государственный секретарь. Участники совещания встали и потянулись к выходу. Вице‑президент Джексон задержался и оказался последним среди уходящих.
– Останься, Роб, – сказал Райан своему старому другу.
– Странная штука, вчера вечером решил для разнообразия посмотреть телевизор, там показывали старый фильм, я не видел его с тех пор, когда был ещё мальчишкой.
– Какой?
– «Билли Бадд», по рассказу Мелвилла о несчастном глупом моряке, которого повесили.
Я забыл название корабля Билли.
– Да? – Райан тоже не помнил.
– Оказалось, что название корабля «Права человека». Благородное название для корабля. Мне кажется, что Мелвилл сделал это с заранее обдуманным намерением, как поступают писатели, но ведь именно за это мы и боремся, правда?
– Какое отношение это имеет к текущим делам, Роб?
– Джек, первое правило войны таково – нужно уяснить, с какой целью, чёрт возьми, ты здесь находишься, и затем, что ты собираешься предпринять для осуществления этой цели? Права Человека – это отличная исходная точка, верно? Между прочим, бригады CNN собираются присутствовать завтра в церкви отца и затем в церкви Джерри Паттерсона. Оба пастора решили заменить друг друга в своих приходах и прочитать мемориальные проповеди с кафедры. CNN решила осветить это событие как необычную новость. Мне кажется, это хорошая мысль, – заметил Джексон. – Когда я был мальчишкой, ситуация в Миссисипи была совсем другой.
– Это будет так, как ты сказал?
– Я только гадаю, – признался Робби, – но я не думаю, что оба пастора отнесутся к проповедям безразлично. Это слишком благоприятная возможность преподнести прихожанам хороший урок и заявить, что господу в высшей степени наплевать, какой у тебя цвет кожи и что все верующие должны сплотиться. Оба скорее всего не коснутся вопроса абортов – отца не особенно интересуют права женщин на аборты, да и Паттерсон придерживается такой же точки зрения. Они будут говорить главным образом о справедливости и равенстве и о том, как два хороших человека вознеслись к Всевышнему после того, как совершили благородный поступок.
– Твой отец хорошо читает проповеди?
– Если бы давали премии Пулицера за проповеди, вся стена у него была бы покрыта ими! Впрочем, и Джерри Паттерсон не так уж плох для белого проповедника.
* * *
– Ага, – заметил Ефремов. Он сидел у окна здания, вместо того чтобы томиться в одном из автомобилей. Здесь было намного удобнее, а он имел достаточно высокое звание, чтобы заслужить и ценить удобства. Он видел Суворова/Конева из дома напротив сидящим на скамейке с вечерней газетой в руках. Следить за ним не было так уж необходимо, но они всё‑таки не сводили с него глаз. Разумеется, в Москве тысячи скамеек в парках, и шансы, что субъект выберет одну и ту же так много раз, были поистине микроскопическими. Именно это они и постараются доказать судье, когда настанет время судебного процесса… в зависимости от того, что у субъекта в правой руке. |