|
Все люди, находящиеся за пределами Белого дома, надеются на него, думают, что он знает, что такое справедливость, что хорошо для его страны, хорошо для мира, хорошо для каждого рабочего человека, женщины и каждого маленького ребёнка, играющего в Маленькой лиге. Да, – подумал президент, – конечно. Ты становишься помазанником мудрой феи, когда входишь сюда каждый день, или тебя целует муза, или, может быть, Линкольн и Вашингтон шепчут тебе в ухо, в твоих снах, каждую ночь. А ведь он временами испытывал трудности, выбирая утром галстук, особенно если рядом не было Кэти, игравшей роль советника по мужским модам. И в то же время он должен был разбираться в налогах, обороне страны, социальном страховании – почему? Потому что его работа заключалась в том, чтобы все знать. Потому что он жил в правительственном здании по адресу Пенсильвания‑авеню, 1600 и его охраняла Секретная служба, куда бы он ни пошёл. В базовой школе в Куантико офицеры говорили младшим лейтенантам, только что произведённым в офицерское звание, о том, насколько одиноким является командир.
Разница между этим и тем, где он находился сейчас, равнялась разнице между гребаной хлопушкой и ядерной бомбой. В прошлом из‑за такой ситуации начинались войны. Сейчас, разумеется, этого не произойдёт, но когда‑то происходило. Это была отрезвляющая мысль. Райан затянулся последний раз пятой сигаретой этого дня и погасил её в коричневой стеклянной пепельнице, которую он прятал в ящике стола. – Спасибо, что вы рассказали мне об этом. Обсудите эту проблему с госдепом и ЦРУ, – повторил он. – Мне нужно СНРО по этой проблеме, и как можно быстрее. – Понял, – сказал Джордж Уинстон, встал и направился к подземному коридору, ведущему в его министерство на противоположной стороне улицы. – Мистер Гант, – добавил Джек. – Идите и выспитесь. Вы выглядите, словно поднялись из ада. – Мне разрешается спать на этой работе? – спросил «Телескоп». – Разумеется, как и мне, – ответил президент Соединённых Штатов с кривой улыбкой. Когда они вышли, он посмотрел на Арни: – Говори. – Поговори с Адлером, и пусть он побеседует с Ратледжем и Хитчем. Тебе тоже следует поговорить с ними – посоветовал Арни. Райан кивнул. – О'кей, скажи Скотту, что мне требуется, и требуется побыстрее.
* * *
– Хорошие новости, – сказал ей профессор Норт, когда она вернулась в комнату. Андреа Прайс‑О'Дей была в Балтиморе, в больнице Джонса Хопкинса, на приёме у доктора Мадж Норт, профессора акушерства и гинекологии. – Правда? – Правда, – с улыбкой заверила её доктор Норт. – Вы беременны. Едва доктор Норт произнесла это, инспектор Патрик О'Дей вскочил, поднял жену на руки, крепко обнял и поцеловал. – О, – прошептала Андреа. – Я думала, что уже слишком стара для беременности. – Рекорд беременности перешагнул за пятьдесят лет, а вам до этого возраста ещё далеко, – с улыбкой сказала доктор Норт. Впервые в своей профессиональной карьере она сообщала эту новость двум вооружённым людям. – Могут возникнуть какие‑нибудь проблемы? – спросил Пэт. – Видите ли, Андреа, вы в отличном физическом состоянии. Но вам уже за сорок, и это ваша первая беременность, правда? – Да. – Она знала, что последует дальше, но не хотела первой произнести это слово. – Это означает, что увеличивается вероятность синдрома Дауна у ребёнка. Мы выясним это с помощью амниогентесиса[65]. Я рекомендую сделать это без промедления. |
