— Просветили уж, ввели в курс. — Следователь махнул рукой. — Панюшкин ваш уже, можно сказать, дал показания. А отчет твой мы получили еще раньше. Ты вот что мне скажи... Сколько народу у вас здесь живет?

— Народу? Человек пятьдесят строителей да местных около тридцати. Ну еще десяток на почте, телеграфе, в столовой... Сейчас-то и этого не наберется. Затишье. Ждем, пока Пролив затянет... А когда в делах затишье, тут и жди всяких происшествий.

— И подолгу ждать приходится?

— Чего спрашивать — сам знаешь. Отчеты не задерживаем, как «радость» какая случится — всегда поделимся. Вот порезал один другого — ты уж на следующий день выводы делал.

Шаповалов провел широкой красной ладонью по наголо остриженной голове и, подойдя к теплой стене, прижался к ней крупным животом. — Начинать-то с кого будем?

— Не будем нарушать ход событий. Все началось в магазине? С магазина и начнем. Зови, Михалыч, продавца. Как ее там... — Колчанов заглянул в бумажки. — Вера Ивановна Горбенко.

— Ну что ж, с нее и начнем, — согласился участковый.

Он вышел на крыльцо, опять шумно и беззлобно поругался с кем-то, посмеялся чьей-то шутке и, наконец, вернулся. Горбенко вошла следом, молча постояла, привыкая к полумраку, посмотрела на Шаповалова, замершего у двери, хмыкнула непонятно чему, повернулась к следователю.

— Здравствуйте вам.

— Вы что же это, на Украине родились?

— А как вы догадались?

— Хитрый потому что! Садитесь, Вера, платок снимайте, жара тут у нас. И дело жаркое, и печь Михалыч натопил так... Да, должен предупредить — за ложные показания вы несете уголовную ответственность.

— Это как же понимать? Похоже, вы угрожаете?

— Что вы! — замахал руками Колчанов. — Какие угрозы! Да меня самого за угрозы не похвалят! Понимаете, по закону я должен предупредить вас, что следователю надо говорить чистую правду. Судят за вранье, понимаете? Ну вот... А зовут меня Валентин Сергеевич.

— Ага, — Горбенко кивнула, словно решив что-то для себя. — Понятно. Я, конечно, извиняюсь.

— Ничего, бывает. Я почему предупредил — чтоб не говорили потом, будто вы пошутили. Бывают у некоторых чудные шутки. Так вот, за шутки можно иногда ответить. Ну, ладно, приступим. Итак, Вера Ивановна Горбенко, работаете вы в магазине. И, как я понял, там же у вас в магазине пивко бывает. Нечто вроде распивочной у вас там. Верно?

Горбенко долго с подозрением смотрела на Колчанова, потом передернула плечами, усмехнулась.

— И точно, хитрый вы человек, — она помолчала. — Что до пива, то правду сказали, торгуем пивом в магазине, потому как нет больше у нас на Проливе торговой точки. А пиво нам иногда летчики забрасывают. Не отказываться же — мужики проклянут. Мы не отказываемся. И народ доволен, и план есть. Да и я не в обиде.

— А вам какая от пива радость? — спросил Колчанов, быстро заполняя лист протокола.

— Ну как же, для людей стараемся. А когда люди довольны, то и нам в радость, — Горбенко откровенно улыбнулась.

— Я смотрю, Вера, вы тоже очень хитрый человек, и потому побеседовать с вами для меня просто удача. Скажите, Вера, сколько вам лет?

— А сколько бы вы дали?

— Человек с тобой по-людски говорит, совесть поимей! — не выдержал Шаповалов. — Следствие идет! Показания даешь, а не пивом торгуешь! Документы оформляются, а ты все думаешь, что заигрывают с тобой! Отыгралась, хватит! Для протокола человек спрашивает, а не для того, чтобы!..

— Для протокола — двадцать девять, — вздохнула Горбенко.

— Двадцать девять?! — воскликнул Колчанов. — Надо же.