|
- Документы у него были в порядке? - Наверно, потому как ваш отдел меблированных комнат не имел ко мне претензий. - Еще один вопрос. Питался он у вас? - Обычно да. - По девкам таскался? - По-вашему, свинья вы этакая, я суюсь в подобные пакости? Комиссар положил трубку и скомандовал Люкасу: - Позвони в службу регистрации иностранцев. В делах префектуры полиции на Польенского не оказалось и намека. Иными словами, чех въехал в страну нелегально, как многие до него, как десятки тысяч ему подобных, которыми переполнен трущобный Париж. Естественно, по примеру большинства раздобыл себе поддельное удостоверение личности. В районе улицы Сент-Антуан хватает лавочек, где эту липу продают пачками по твердой цене. - Созвонись с Ситроеном. Принесли фотографии убитого, и Мегрэ раздал их инспекторам отдела охраны нравственности и отдела меблированных комнат. А сам поднялся на чердачный этаж, прихватив с собой отпечатки пальцев. Они не сошлись ни с одной дактокартой. - Мерса нет? - осведомился "комиссар, приоткрыв дверь лаборатории. Мере не должен был находиться на месте: он работал всю ночь и утро. Но сна ему требовалось немного. Семьи у него нет, подруги, насколько известно, тоже, живет он одной страстью - своей лабораторией. - Я здесь, шеф. - Для тебя еще один труп. Но сначала зайдем ко мне. В кабинет комиссара они спустились вместе. Люкас говорил по телефону с бухгалтерией Ситроена. - Старуха не соврала. Он числился на заводе разнорабочим в течение трех месяцев. В платежной ведомости не фигурирует уже больше полугода. - Работал хорошо? - Невыходов мало, но на Ситроене столько народу, что там никто никого не знает. Я спросил, не стоит ли завтра повидаться с мастером участка, где работал чех, - быть может, тот даст более подробные сведения. Мне отсоветовали. Будь это специалист - другое дело. А разнорабочие почти сплошь иностранцы. Нанимаются, увольняются, и никто их не помнит. Несколько сотен их всегда толпятся у ворот в ожидании найма. Работают три дня, три недели, три месяца, потом исчезают. По мере надобности их перебрасывают из цеха в цех. - Это из его карманов? На столе комиссара лежал затрепанный бумажник из кожи, бывшей когда-то зеленой, а в нем, кроме профсоюзной карточки, фотографии девушки: лицо круглое, очень свежее, на голове венок тяжелых кос. Без сомнения, чешская крестьянка. И деньги - две бумажки по тысяче франков, три по сто. - Приличная сумма! - проворчал Мегрэ. Длинный кнопочный нож с тонким, отточенным, как бритва, лезвием... - Тебе не кажется, что этим ножом вполне могли убить Маленького Альбера? - Пожалуй, шеф. Носовой платок, тоже зеленоватый: Виктор Польенский явно любил зеленый цвет. - Забирай. Вещичка не из аппетитных, но почем знать, может, твои анализы что и покажут. Пачка сигарет, зажигалка немецкой работы, мелочь. Ключа нет... - Ты уверен, Люкас, что ключа не было? - Твердо, шеф. - Его раздели? - Еще нет. Ждут Мерса. - Иди, старина. На этот раз присутствовать не могу - время поджимает. Да гляди не надорвись: тебе ведь до глубокой ночи дела хватит. |
