|
Но это не отталкивало. Одних косоглазие уродует, других не очень портит. - Девичьей фамилии ее не знаете? - Нет. Помню только, что она была его родственница - кузина или что-то в том же духе. Альбер посмеивался: “Раз все равно приходится жениться, почему не взять ту, кого знаешь?” Не умел он обойтись без шуточки! Песенки исполнял тоже неподражаемо, и многие клиенты всерьез уверяли, что он бы мог зарабатывать на жизнь, выступая в мюзик-холлах. Еще рюмочку?.. А у меня здесь, сами видите, тихо, слишком даже тихо, и не исключено, что рано или поздно я вернусь к своей профессии. Одна беда: такие служащие, как Альбер, редко попадаются. А вы его знаете? Как он? Процветает? Мегрэ предпочел не сообщать о смерти Альбера: он предвидел добрый час охов и вздохов. - Не знаете, были у него близкие друзья? - Да он со всеми дружил. - Никто, допустим, не заходил за ним после работы? - Нет. Он был завсегдатаем скачек. Часто устраивался так, чтобы освободиться ко второй половине дня. Но проявлял осторожность. Денег у меня никогда не занимал. Играл по своим возможностям. Если увидите его, передайте, что я... Г-жа Луазо, ни разу не раскрывавшая рот с самого появления мужа, по-прежнему улыбалась, как восковая фигура в витрине парикмахера. Еще стаканчик? Охотно, тем более что джин недурен. А теперь в дорогу. Во время облавы улыбаться уже не придется. Глава 6 На перекрестке улиц Риволи и Вьей-дю-Тампль остановились два крытых грузовика, и в свете уличных фонарей на мгновение засверкали посеребренные пуговицы полицейских. Наряды разошлись по указанным местам, перекрыв улицы, где уже дежурили инспекторы уголовной полиции. Вслед за грузовиками подкатили и встали рядом арестантские фургоны. Полицейский офицер на углу улицы Сицилийского Короля вперился в наручные часы. Прохожие на улице Сент-Антуан оборачивались и ускоряли шаг. В оцепленном районе еще светились отдельные окна, тусклые лампы у входа в меблированные пансионы, фонарь публичного дома на улице Розье. Полицейский офицер, не отрывая глаз от хронометра, отсчитывал последние секунды; рядом, засунув руки в карманы, безразличный ко всему, а может быть, чуточку сконфуженный, стоял Мегрэ и смотрел в сторону. Сорок... Пятьдесят... Шестьдесят... Два пронзительных свистка, на которые тут же отозвались другие. Полицейские в форме цепью двинулись по улицам, инспекторы начали обход подозрительных гостиниц. Как всегда в таких случаях, повсюду распахнулись окна, и в черных прямоугольниках забелели фигуры, встревоженно или раздраженно высовывавшиеся наружу. Послышались первые голоса. Один из полицейских уже подталкивал к машине девицу, выловленную в подворотне и поливавшую его непристойностями. Там и сям раздавались торопливые шаги: люди пробовали удрать и бросались в темные переулки, но напрасно, потому что наталкивались в них на новые полицейские кордоны. - Документы! Вспышки карманных фонариков озаряли подозрительные физиономии, засаленные паспорта и удостоверения личности. В окнах маячили старожилы квартала, давно приученные к тому, что в такие ночи долго не удается заснуть, и наблюдавшие за облавой, как за спектаклем. Самая крупная дичь была уже поймана. Эти не стали дожидаться облавы, которую почуяли с той минуты, когда в квартале убили человека. С наступлением ночи вдоль стен заскользили тени, но субъекты со старыми чемоданами или странными узлами в руках неизменно наталкивались на инспекторов Мегрэ. Среди этой публики попадались всякие: сутенеры, лица, лишенные права проживания в Париже, обладатели фальшивых документов - как правило, итальянцы и поляки без въездной визы. |
