— Но тебе же делали операцию под чужим именем, и ты был в маске! И патер Морн стоял рядом! Откуда они знали, что это все-таки именно ты, а не клирик?

— Ты думаешь, им есть дело до клирика? Если бы это был не я — клирик сошел бы с ума и повесился, удивительное несчастье, Унфелиха муки совести точно загнали бы в Колыбель каяться до конца жизни! — прошипел он, чувствуя, как бешенство желчью обжигает горло. Он знал, что должен чувствовать облегчение, но вместо этого ощущал только нарастающую черную злость. — Я подливал тебе снотворное в Колыбели! Я пил тоник от похмелья с Беном утром в поезде, его же мы втроем пили сегодня, чтобы дойти сюда, а вчера я налил Зои ударную дозу снотворного! Видимо, Унфелих не смог добраться до нас в Колыбели, в конце концов это был бы международный скандал, нас же защищал клирик высокого сана! И он просто подкупил протезиста, чтобы он насовал мне лекарств с наркотиками!

— Но почему тогда ты не убил меня? — глухо прошептала Эльстер, растерянно глядя на него.

— Не знаю, — честно признался он. — Должен был. И понятия не имею, откуда Унфелих знал, чего я боюсь, видимо изучал мои характеристики — на меня точно лежит полное досье в жандармерии, вместе с психологическим портретом.

— Так может он не ищет нас? — вдруг спросила Эльстер. — Может быть, он решил, что ты и так меня убьешь и давно в Кайзерстате пиво пьет?

— Вряд ли. Скорее волочится за нами и не отстанет, пока труп не найдет, — пробормотал он. Джек, все еще сидевший на кровати Зои так многозначительно посмотрел, что он понял без слов.

«А ведь если Джек — не призрак, значит, это моя идея», — с горечью подумал Уолтер.

— Не будь дураком, — вкрадчиво сказал Джек, отзываясь на его мысли. — Достань дешевый протез — это нетрудно, убей девчонку, отрежь ей руку, а потом брось в каком-нибудь сарае по дороге, где точно найдут, и подожги его. Или лицо ей изуродуй, тоже пойдет. У тебя даже скрутка с моими инструментами есть, там отличная пила. Руку потом в лесу похоронишь.

— О, и чем же это для меня кончится?! — не выдержав, огрызнулся он. Краем глаза он заметил, как вздрогнула Эльстер, но не отвел взгляда от Джека, задумчиво вертевшего в руках скальпель.

— Боишься виселицы? Не бойся. От тебя только этого и ждут — от сумасшедшего, одурманенного наркотиками психопата. Посмотри, это ведь настоящий подарок Спящего — хрупкая девочка-шатенка с золотыми глазами. Она даже на голову больная, одинокая и несчастная. И вряд ли доживет до старости. Бери и режь, спасешься сам, спасешь свою женщину, — Джек провел ладонью над волосами Зои.

«Не виселицы, Джек. Это буду уже не я. Потому что Уолтер, хоть Музыкант, хоть Говард, хоть клирик, никогда так не поступит. Если остальное для тебя не имеет значения — так хоть это прими. Считай, я не хочу из эгоизма».

— Но ты уже потерял себя.

— Уолтер, ты чего на Зои так смотришь?! — Эльстер дернула его за рукав.

— Не на Зои, — процедил он. — Засекаем две недели с сегодняшнего дня, если никого не убью — будет чудо…

— А ее-то ты почему боишься убить?

— Я не боюсь ее убить, — сказал Уолтер и тут же осекся. Слова дались ему удивительно и неприятно легко. — Я не боюсь ее убить, — повторил он, словно наказывая себя, — я боюсь, что Унфелих убьет тебя.

— Ну мне тоже об этом думать не очень-то приятно…

— Нет, ты не понимаешь… А, пошло оно все! Вставай! — он вскочил с кровати и заходил по комнате.