– Не, Саня, – серьезно ответил Обнорский, – ты не понял.

– Чего я не понял?

– Так склад же мог сгореть!

– Да и хрен то с ним! Он тебе нужен?

– Нужен, – серьезно сказал Андрей. Зверев посмотрел на него сбоку с некоторым удивлением, покрутил головой.

– На кой? – спросил он с сомнением в голосе.

– Ну сам посуди: где же я буду токсикоманить, если весь ацетон сгорит? – сказал Обнорский и заржал жизнерадостно.

– Дурак ты, Андрюха.

– Ну на хрена он мне нужен, Сергей Иванович? – тоскливо спросил Зверев у заместителя начальника по воспитательной работе Кондратовского. – Чем я провинился? Что я вам худого сделал?

– Не ной, Саша, – сказал Кондратовский. – Бери. Воспитывай.

– Да он же… – Зверев махнул рукой.

– Ну что он же? Он же почти твой земляк… псковский. – Замнач посмотрел на завхоза с улыбкой. Возможно – сочувственной. Он то отлично знал, какой подарок подкидывает Сашке. Зверев снова махнул рукой.

– Да не переживай ты, – добавил Кондратовский. – Ты же через месячишко на поселок уедешь. Месяц то потерпи.

– Уедешь тут на поселок с этим гамбургером, – сказал Зверев. И ведь как в воду глядел. Чуть было не накрылся переход на поселок.

…В общем, Гамбургера перевели к Сашке в отряд… Одно прозвище чего стоит! Понятно, что нормальному человеку такого не дадут. А вот псковскому сержанту из вытрезвителя дали. Да он, вообще то, и похож был на гамбургера: мордастый, щекастый, весь из подбородков… Гамбургер, одним словом… Завхоз одиннадцатого отряда, откуда псковского сержанта перекинули, встретил Зверева и радостно сказал:

– Ну я тебя, Саша, поздравляю… Повезло тебе. Рад, рад… поздравляю.

– А с чем это?

– Да как же… с Гамбургером! Сказал он эту фразу, и – заржал.

– Гад ты, Степа, – ответил Сашка. – Ты бы хоть бутылку поставил за такую подлянку.

– Саня, без вопросов. За Гамбургера три бутылки не жалко.

И верно – через день бутылку водки притащил.

А Гамбургер – он Гамбургер и есть. По трем отрядам уже прошелся, нигде не прижился. Везде стучал, закладывал и просто мутил воду, стравливал людей. Причем зачастую совершенно бескорыстно. Из любви делать пакости… Такой вот человек, и его уже никак не переделаешь. Не гадит – сам не свой ходит, мрачный, серьезный. Ну а сделал гадость – сердцу радость. Ох, немного человеку для счастья надо! Спорят мыслители, спорят: что есть счастье?… ан вот оно! И не нужно никаких сложных морально этических категорий привлекать. Нагадил – душевное ликование, восторг, ощущение полноты жизни. Простое, так сказать, человеческое счастье. Высокий душевный порыв. Жаль только, что не всякому дано… ну уж это – извините.

А Гамбургер – он Гамбургер и есть. Хоть и предупредил его Зверев: будешь у меня воду мутить – зарою! – все равно… гамбургер! Ну не переделаешь. Сначала до Сашки дошли разговоры, что он, завхоз, занимается поборами в отряде. Он промолчал. Тем более все знали: не тот человек Зверев. А потом – еще случай. Зачастил к Сашке с угощением один зэк. То пришел со своим кофе и шоколадом: давай, мол, Александр Андреич, кофейку попьем… – Ну, давай.

А потом снова пришел, опять с шоколадом. Да еще и норовил оставить после себя целую плитку.

– А ну ка, Толян, – сказал Зверев, – постой. Что то ему в поведении Толяна не понравилось.