Глава 14

Я задумчиво почесал затылок:

– Что, будете раскручивать? Дело вроде перспективное.

Кондратьев усмехнулся.

– Да кто ж нам даст! Не по Сеньке шапка. Дело Ракитина в ведении ГПУ, угрозыск так, на подхвате. Надо будет чекистам сообщить о находке. Пусть дальше сами крутят… У нас, как ты понимаешь, и своих забот по горло.

– Понимаю, – кивнул я.

Ещё раз поговорить с Кондратьевым получилось после того, как мы вернулись на Рошаля, дом 8.

Бодунов отправился с докладом к начальству, мы с Сергеем остались одни.

– Чай будешь? – предложил он.

– Не откажусь.

– Тоже люблю это китайское зелье. В шалмане прихватил с собой чутка заварки и сахарку – не всё же нормальные чаи гонять деклассированному элементу, – подмигнул Кондратьев. – Ещё могу бутербродов сварганить. Ты ведь голодный?

– С утра перекусил, а потом так… святым воздухом питался.

– Тогда шамай! – Кондратьев поставил передо мной тарелку с бутербродами. – Бери, не стесняйся – это супруга моя, Мария Константиновна, приготовила.

– Вот это по-нашему! – Я с остервенением впился в бутерброд и, проглотил его, практически не жуя.

– Давай, налегай, – приободрил меня Кондратьев. – У меня что-то после аварии аппетита нет.

– Сергей, как ты понял – я ведь к вам не ради праздного любопытства заглянул, – заговорил я, когда с едой было покончено.

– Да я уже понял, – сказал он. – Ветров сказал – тебе надо помочь. После того, что ты для нас сделал, отказ равносилен преступлению. Говори, что надо.

– У тебя со следователем Самбуром хорошие отношения?

– Вполне. Не вась-вась, конечно, но и жаловаться грех. До сих пор ладили. А зачем тебе Самбур понадобился?

– Да есть зачем. Ты только ничего обо мне плохого не подумай, ладно, – попросил я.

– С чего бы мне о тебе так думать? – удивился Кондратьев. – Ты же в доску свой, зарекомендовал себя лучшим образом.

– Проблема у меня: мужа сестры обвиняют в убийстве. Дело ведёт Самбур. Я специально приехал в Петроград, чтобы пообщаться с ним, понять, нет ли ошибки.

– И что Самбур?

– Самбур… Посчитал меня контрой, разговаривать отказался.

– Это он может, – улыбнулся Кондратьев.

– Ваня через такое прошёл…

– Это я слышал. Расстрел, пытки – у любого психика пошатнётся.

– Погоди, ты что – Ваню Самбура за психа принял? – нахмурился Кондратьев. – Это ты, брат, зря.

– Не надо, Сергей, – попросил я. – Не говорил я такого. Просто мне показалось, что он склонен к резким и необдуманным поступкам. А следователь, если это действительно стоящий следователь, не вправе позволять себе такую роскошь. От него и закон и инструкции требуют в первую очередь объективности. И во вторую очередь – то же!

– Тут ты меня уел! – усмехнулся Кондратьев. – Я уже и сам пару раз прочищал Ване мозги. Оно вроде на какое-то время помогает, он успокаивается, а потом снова за своё.

– Другими словами – тебя он послушает?

– выделил главное в его словах я.