Если в доме засела крутая публика, взять её в оборот можно только так, не давая бандитам шанса очухаться.

— Всем руки в гору! Уголовный розыск! — закричал я во всё горло.

Нехитрый психологический трюк помогал ввести уголовную публику в ступор и давал нам драгоценные секунды, чтобы взять ситуацию под полный контроль.

Первым на дороге попался высокий кудрявый мужчина с крючковатым носом. Он мудро поступил, подняв руки.

— Сколько народа в доме? — наехал на него Паша, тыча в грудь наганом.

— Никого, только я…

— Брешешь!

— Честное слово, никого. Да вы сами можете проверить, — как-то слишком быстро оклемался кудрявый.

Я обыскал его. Оружия при мужчине не было.

— Паша, проверь, — кивнул я в сторону ближайшей комнаты, которая отделялась от зала занавеской.

Рыженко сунулся туда и быстро вернулся обратно.

— Пусто.

— Присмотри за ним, — я проверил другие помещения.

Кудрявый не врал: больше в доме никого не было.

Плохо… Кудрявый производил впечатление стрелянного воробья. Если не найдётся чем прижать, придётся возвращаться несолоно хлебавши, а это не то, на что мы рассчитывали.

— Документы, — потребовал я у него.

— Разрешите? — он показал в сторону комода.

— Валяй. Только не вздумай дёргаться — пришью на месте, — предупредил я.

— Что вы?! Даже в мыслях не было.

Он выдвинул нижний ящик комода, повозился в нём и достал оттуда удостоверение личности.

— Вот, прошу.

Я пробежался глазами по бумагам.

— Август Брунович Шульц, 1895-го года рождения?

— Он самый.

— По нашей информации вы являетесь владельцем бандитского притона и занимаетесь скупкой краденого.

Он улыбнулся.

— Вы ошибаетесь, гражданин…

— Быстров.

— Спасибо. Это какая-то ошибка, гражданин Быстров. Я — честный человек, никакого отношения к криминалу не имею.

— На что живёте, Август Брунович?

— В основном оказываю разного рода услуги предпринимателям, выступаю в качестве посредника при совершении торговых сделок. И да, у Фининспекции ко мне вопросов нет, налоги плачу в полном объёме и в срок. Квитанции показать?

— Не надо.

Я оглядел обстановку в зале: не дорого и богато, но в целом довольно прилично: хорошая мебель, чистота и порядок, я бы даже сказал — уют.

— Один живёте?

— Один.

— Жора, гляди что нашёл, — Паша извлёк из недр платяного шкафа жестяную коробочку из-под конфет, она доверху была набита золотыми и серебряными украшениями, преимущественно женскими.

— А это что такое? — поинтересовался я.

— Наследство от бабушки, — широко улыбнулся Шульц.

— Ну-ну, — буркнул я.

— Брешет, — многозначительно произнёс Паша. — За всё добро не скажу, но пара вещичек точно по делам о грабежах проходит. Например, вот это колье, судя по всему, принадлежало гражданке Арутюнян и было снято с неё прямо возле дома тремя субчиками две недели назад.

— Уверен?

— Ещё как уверен. Я сам этим делом занимаюсь, так что меня с панталыку не собьёшь. Оно это, Жора, не сомневайся.

— Так говорите — наследство от бабушки? — повернулся я к Шульцу.

Тот отреагировал на удивление спокойно.

— Совершенно верно. И я понятия не имею, о чём говорит ваш коллега. Это колье — наша фамильная драгоценность.

Я понял, что этого кента легко расколоть не получится.