Не слушая соседа Михи, девушка вскочила и побежала во двор: это же Кирилл! Он понял, что всё бесполезно, из Центра его не отпустят, и вернулся!

Возле дома на узкой улочке стояла потрёпанная "калина", возле которой топтался Линкин: как обычно, в накинутом капюшоне худи, откуда, как глаза у ситха из "Звёздных войн", недобро поблёскивали стёкла очков. Дарт Линкин, не меньше.

- Кошкина... Я тут новости почитал, с людьми поговорил. Вы дебилы все, уезжать пора, прятаться. А ты здесь сидишь. Давай, собирайся, уматываем! Зови девчонок и Андрея.

Нани облокотилась на калитку. Он же ничего не знает, ничего.

- Виталик, Маша уехала. А Таня и Андрей... Их нет.

Она поняла сейчас, что и тела друзей увезли эти мутные Михины подручные, ведь да, куда они их теперь денут. Как всё неправильно, как же всё через задницу.

- В каком смысле нет? Тоже уехали? Ну, найдём потом, я же вот вернулся. Пришлось машину у бати просить, но ничего. Добрался же. Мы - команда, Кошкина, мы должны быть вместе.

19. На последнем рубеже

Аппаратная без фигуры Дока осиротела. Она стала казаться помещением, лишённым не самого важного, нет - колонна в центре всё так же содержала мозг Добросила, приборы работали, - привычного руководства.

Так оно и было.

Конечно, Горбунов примерно понимал, как командовать установкой. Елена Аркадьевна - злая, осунувшаяся после бегства гражданского мужа - руководила пультом. Какис, опять же, на подхвате, но его к креслам почему-то не допустили: охранники медленно, сверяясь со сложной схемой установки датчиков на теле, снаряжали операторов. Кроме меня, их было семеро. Максимальный комплект. Уже виденная мной девушка, та самая, с некрасивым лицом и фигурой лесоруба-культуриста, полезла в кресло-кокон первой, она даже подсказывала что-то охраннику, указывая сосиской пальца на голову.

- Кирилла в последнюю очередь, - сказал генерал.

Разумеется, и он был здесь, вальяжный, развалившийся в специально принесённом из кабинета кресле. Да, сердце Центра сегодня было здесь. Экраны на стенах впервые на моей памяти включили все: вон тот, справа, показывал картинку со спутника, развёрнутого сейчас мощными объективами не к Земле, а в дальний космос. На нём сияла в солнечных лучах бесформенная глыба Немезидиса: камень и лёд, впадины от ударов метеоритов, разломы, пики, холмы. Свет и тени. Было в этом мёртвом куске материи что-то угрожающее, было...

- Так точно, товарищ генерал-майор!

- Что с источником энергии? Дали батарейкам стимуляторы? - генерал был хмур и сосредоточен, несмотря на вольную позу. В форме, даже фуражку не снял.

- Да, всё по максимуму, - Елена Аркадьевна оторвалась от пульта и зло глянула на меня. - Но лучше бы Док был здесь!

- Лучше, хуже... - Генерал начал злиться, но пока держал себя в руках. - Работаем с тем, что есть. Руководство страны надеется на нас, товарищи.

- Так точно, - вякнул Какис, но на него никто не обратил внимания.

Генерал Комаров мельком глянул на другой, не с метеоритом, экран: пустая комната, выдержанная в сине-серых тонах, массивный стол, за которым виднелось кресло, зашторенное окно и флаг в углу. За столом никого не было, но следовало кланяться даже символам власти, не только её носителю.

Ещё пара экранов отображали, скорее всего, служебную информацию. На одном непрерывно двигались ломаные линии, как на кардиомониторе: одна сверху, толще остальных, ярко-жёлтая, остальные семь - тоньше и зелёные. Когда меня подключили, я ещё раз посмотрел на этот экран, зелёных линий стало восемь. Рядом с каждой мелькали цифры, я не стал вглядываться, пульс это или ещё что-то.

Оставшийся экран представлял из себя гигантскую карту мира с массой непонятных мне условных обозначений: точек, звёздочек, заштрихованных областей.