Лалапея, не глядя, взяла у нее зеркало. Ее взгляд был прикован к дочери.

— Не делай этого, Мерле.

Мерле обняла ее.

— Прощай. — Ее голос дрожал от слез, но она быстро взяла себя в руки. — Я всегда знала, что ты есть, где-то там.

Лицо Лалапеи побледнело и застыло. Она не могла поверить, что дочь, так недавно обретенная вновь, так скоро ее покинет.

— Это твое решение, Мерле. — Она нервно усмехнулась. — Все родители повторяют одну и ту же ошибку: не желают признавать, что их дети могут принимать собственные решения. Но, похоже, ты не оставляешь мне иного выхода.

Мерле смахнула слезы и в последний раз обняла мать. Потом попрощалась с Ункой и с остальными, избегая несчастного взгляда Юнипы, и наконец подошла к Серафину.

В глубине зеркального храма бесновался и вопил Сын Матери. Его крики становились все более яростными и нетерпеливыми.

Серафин обнял Мерле и поцеловал ее в лоб.

— Я не хочу, чтобы ты это делала.

Она усмехнулась.

— Я знаю.

— Но для тебя это ничего не значит?

— Нет… нет, я понимаю… нет.

— Не надо было нам входить в этот дом. Тогда ничего бы не случилось.

Мерле чувствовала исходившее от него тепло.

Если бы мы не спасли Королеву от египтян… кто знает, что случилось бы. Может, все было бы намного хуже.

— Но мы бы сохранили друг друга.

— Да. — Уголки ее губ трепетали, как крылья бабочки. — Это было бы прекрасно.

— Мне наплевать на весь свет.

Мерле покачала головой:

— Вовсе тебе не наплевать, и ты это знаешь. Даже Дарио так не считает. Он это сказал не всерьез. Он скоро передумает. Может быть, уже завтра. Когда-нибудь. В точности как ты. Боль пройдет. Она всегда проходит.

— Позволь уйти мне, — сказал Серафин настойчиво. — Если Королева может, пусть она перейдет в меня, пусть возьмет мою силу, чтобы пробудить свое тело!

— Почему я должна уступить тебе? Я же не уступила Юнипе!

— Потому что… тогда ты смогла бы остаться с Юнипой. Ведь она твоя подруга.

Она улыбнулась и ткнулась носом в его нос.

— Неплохая идея.

Потом легко поцеловала его в губы и отпрянула.

— Он правильно говорит, Мерле, — подавленно сказала Королева. Я могла бы переместиться в него.

«Нет», — мысленно отрезала Мерле и обернулась к Фермитраксу.

— Пора!

Огромные глаза обсидианового льва сверкали.

— Я буду слушаться тебя. До конца. Но ты должна знать, что это не мое желание.

— Ты не должен мне подчиняться, Фермитракс. Я просто обыкновенная девочка. Но ты все понимаешь, ведь так? Ты знаешь, что я права.

Фермитракс однажды был готов пожертвовать собой ради своего народа. Он должен ее понять.

Он повесил голову и молчал. Мерле взобралась ему на спину и, перегнувшись через парапет, заглянула в бездну. Она увидела, как Сын Матери медленно подбирается к статуе.

Приблизившись к лежащему на помосте трупу Секмет, он стал скрести по полу когтями. Зеркальный пол под водяной поверхностью растрескался на тысячи серебряных созвездий.

Мерле в последний раз оглянулась назад. Лев уже подошел к балюстраде и распростер крылья.

Юнипа не отрывала от нее заплаканных глаз. Казалось, она была готова броситься к ней, чтобы удержать Фермитракса. Мерле улыбнулась подруге и покачала головой.

— Нет, — прошептала она.

Унка, поддерживаемая двумя мальчиками, с трудом выпрямилась, несмотря на сломанную лодыжку. Раненая нога не позволила ей вмешаться в события.