|
Му-равьи теперь переползли на ее руку. – Положи ее обратно, девочка, – резким от испуга тоном произнес я. Она снова раз или два встряхнула кисть и послушно вернула ее на прежнее место. – Все это должно уехать с нами, – сказала она. – Абсолютно все. Наступит день, и я достану каждую вещь, чтобы как следует ее рассмотреть. – Она снова смахнула назойливых муравьев. Должен признать, ее невозмутимость несколько успокоила и меня. – Разумеется, – вмешался в разговор Эрон. – Сейчас все упакуют. Он повернулся и подал сигнал служителям Тала-маски, которые стояли в ожидании на краю дворика за нашей спиной. – На этом дворе есть еще кое-что. Я сама должна это забрать. Меррик переводила взгляд то на меня, то на Эрона. Было очевидно, что она вовсе не наме-рена нагнетать таинственность – ее действительно что-то беспокоило. Отойдя в сторону, она медленно направилась к одному из сучковатых фруктовых деревьев, росшему в самом центре двора. Наклонив голову, чтобы вступить под низкую зеленую крону, она подняла руки, как будто собиралась обнять дерево. В ту же секунду – хотя следовало бы догадаться и раньше – я понял, в чем, собственно, дело. С дерева спустилась огромная змея и обвила кольцами руки и плечи Меррик. Удав! Меня охватила непреодолимая дрожь отвращения. За все годы, проведенные на Амазонке, я не смог полюбить змей. Как раз наоборот. Но я знал, каковы они на ощупь, я знал, что значит ощутить в руках жуткий шелковистый груз и испытать странное чувство, когда змея быстро обвивается кольцами вокруг запястий. Глядя на девочку, я все это вновь пережил. Тем временем из густых зеленых зарослей донесся тихий шепот зрителей. Именно для этого они здесь и собрались. Это был самый главный момент. Змея, разумеется, олицетворяла собой божество вуду. Я знал это, но все равно не переставал поражаться. – Определенно она безвредна, – поспешил успокоить меня Эрон. Можно подумать, он что-то знал! – Придется скармливать ей одну или двух крыс, полагаю, но для нас она совершенно... – Не важно, – улыбнулся я, видя, что ему не по себе, и своими словами снимая с него ответственность. А затем, чтобы подразнить его немного, а заодно хоть как-то разрядить тоскливую обстановку, добавил: – Тебе известно, конечно, что корм должен быть живым. Эрон пришел в ужас и с укоризной посмотрел на меня, словно говоря: «Об этом можно было бы и помолчать!» Но он был слишком благовоспитан, чтобы проронить хоть слово упрека. Меррик что-то тихо говорила змее по-французски. Затем она вернулась к алтарю и там отыскала черный железный ящик с зарешеченными окошками со всех четырех сторон – не знаю, как лучше его описать. Отворив одной рукой створку, громко заскрипевшую петлями, Меррик поднесла к отверстию рептилию, и та, к нашему облегчению, медленно и грациозно заползла в ящик и удобно устроилась внутри. – Что ж, вот и посмотрим, найдутся ли среди вас смельчаки, готовые понести змею, – обра-тился Эрон к помощникам из ордена, которые, утратив дар речи, безмолвно взирали на происхо-дящее. Тем временем толпа начала редеть, люди потихоньку расходились. В деревьях что-то за-шуршало, над нашими головами закружились, опускаясь на землю, листья. Но в глубине сада, скрываясь в густой листве, продолжали порхать неугомонные птицы, разрезая воздух крошечными крылышками. Меррик долго стояла, задрав голову, словно нашла в зеленом пологе просвет. – Думаю, я больше сюда не вернусь, – тихо сказала она нам обоим, – а может быть, самой себе. – Почему ты так говоришь, дитя? – спросил я. – Ты можешь поступать, как тебе вздумается. Приезжай сюда хоть каждый день. Мы еще о многом должны с тобой поговорить. – Все здесь в руинах, – Меррик тяжело вздохнула, – а кроме того, если Холодная Сандра когда-нибудь вернется, я не хочу, чтобы она нашла меня. |
