- А твоя, значит...

Сердце Диттера бьется ровно, и дыхание его становится глубоким. Боль покидает измученное его тело... спасибо.

Я знаю, что это ненадолго.

Я... сама назвала срок.

И его приняли.

Что ж, на будущее стоит быть аккуратней со словами. Но... пока не закончится это дело. Пока... виновные понесут наказание.

- И она подправлена. Но не так сильно, как то, что пишут в школьных учебниках... нам рассказывали о потерянных полках... люди уходили в джунгли и растворялись в них. О мертвых городах, куда не рисковали соваться местные, но наши глупцы, жадные до золота, организовывали экспедиции... они тащили все, что плохо лежит, нисколько не задумываясь, почему же местные не рискнули... как же, дикари... слушай, он ведь спит, верно?

Широкая ладонь ложится на грудь Диттера, и Вильгельм хмыкает.

- Надо же... и... это просто отсрочка?

Я киваю.

- Надолго?

- Пока дело не закончится...

Нехорошо ругаться на неизвестном языке. Но мы оба понимаем: боги далеко не так щедры, чтобы отзываться на каждую просьбу.

- Возможно... потом... ей тоже не нравится, что происходит.

Он кивает.

И продолжает.

- В учебниках пишут про одаренных, которые вдруг начали появляться... но не говорят, что эти одаренные творили. Один... достопочтенный бюргер, купивший в лавке колониальных товаров забавную фигурку, сошел с ума и сжег весь дом. Другая... тихая старушка, которой внуки поднесли веер, вдруг резко помолодела... и заодно отравила своих сыновей, дочерей, внуков и правнуков, и гостей, которые собрались, дабы отметить ее день рождения... старушка смеялась и говорила, что лишь взяла то, что сама некогда отдала. И таких случаев было не один и не два... как понимаешь, радости они не вызывали. Именно тогда и возник орден. Изначально мы лишь пытались предотвратить беду... искали людей, которые вдруг начинали вести себя странно. Вещи...

- Сжигали...

- Не без того. Время было... специфическим. И требовало жестких мер. Уже потом... когда сущности окончательно пробудились...

- Сущности?

Вильгельм поморщился и сказал:

- Наши богословы полагают их лишь отражениями истинного бога, которые воплотились в самостоятельные сущности, ибо слабый человеческий рассудок не способен постичь все величие божественной сути...

Богиня умела смеяться легко.

И смех ее был колючим первым снегом, первой вьюгой, которая поднялась в храме...

- Да, да... - Вильгельм смахнул лед с лица. - Мне это тоже... кажется, несколько... преувеличенным.

Снег горячий.

И тает.

- Но я лишь простой дознаватель... куда мне... я вот дела расследую... как бы то ни было, но через сотню-другую лет стали появляться храмы... то есть, сами по себе они возникали много раньше. В лесах... при поместьях... в городских катакомбах. Среди людей находились те, кто слышал зов и отвечал на него, кто делился кровью, взамен принимая силу и благословение...

...как мой предок, который рискнул умереть, чтобы вернуться измененным. Интересно, как его встретили на родине? Что-то сомневаюсь, что радостно.

Не сожгли, и уже радость.

- Твой предок первым принес присягу короне. И когда... на границе возник очередной конфликт, он весьма наглядно продемонстрировал свою силу. Что? В Империи не так много первых родов... и каждый связан с определенной сутью, а потому приходится учить... да ладно, если бы учить... я даже зачет сдавал по героическим деяниям твоих предков.

Сочувствую.

И даже соболезную. Предки мои отличались редкостным умением вляпываться в эти самые деяния, которые позже становились героическими.

- Сперва инквизиция охотилась... не за всеми, те, кто доказал свою полезность короне, были неприкосновенны, как ты понимаешь.

...а мой предок проявил себя хитрым засранцем.

И силу получил.