И сладок.

Я могу забрать его силу.

Или его жизнь.

Я могу взять его кровь, всю, до капли, а с ней и многое иное. Я...

...не трону его.

И отзову тьму, ибо тот, кто способен-таки ее одолеть, выказывает похвальное смирение. Он, обласканный милостью своего божества, не пытается противостоять мне. И это... хорошо?

Вежливо.

Диттер...

...нить его жизни истончилась. И душа все еще держится за тело, но это ненадолго. Еще пару недель и он обретет покой, так не лучше ли будет избавить его от мучений прямо сейчас? Он и не поймет, что случилось. Это... как свечу задуть.

Нет.

- Фройляйн, - тихий голос Монка потревожил плотный покров тьмы. - Мне кажется, герр Вильгельм все понял верно...

Сомневаюсь.

Но тьма искушает. А потому... отозвать ее куда сложнее. Она не хочет уходить, она цепляется за столовую, оставляя ошметки теней. Она дрожит и пытается остаться, липнет к рукам, обвивает ноги. И я позволяю ей задержаться.

Ненадолго.

- Благодарю, - Монк поклонился.

А Вильгельм раздраженно щелкнул пальцами. И снова. И...

- Что за...

- Тебя не учили, что в чужой дом со своими порядками соваться не стоит, - Диттер доел пирог. Выглядел он спокойным и даже каким-то умиротворенным. - Особенно, если в доме этом тебя не стерли лишь благодаря Договору...

- Как был книжным червем, так и остался...

Но попытки создать свет Вильгельм бросил. Руки вытер и уставился на меня мрачно.

- Лет двести назад я бы тебя на костер отправил...

- А я бы тебя на алтарь.

- Поэтому, - вмешался Диттер, вытирая пальцы салфеткой, - предлагаю жить в мире и согласии.

Правда, наверное, сам понял, насколько нелепой кажется эта просьба и добавил:

- Насколько получится...

Судя по тому, каким взглядом меня наградили, получится не слишком хорошо. Меж тем подали кофе, а к нему десерты и длинный нос Вильгельма дернулся, на лице же появилось мечтательное выражение.

...малиновые пирожные в обсыпке из белого шоколада.

Сабайон со свежайшими сливками.

И полупрозрачный мусс из березового сока с капельками ежевичного соуса... да, десерты у нее всегда удавались отменнейшие. А вот это что-то новенькое, хрупкие песочные корзиночки, над которыми поднималась бледно-лиловая лаковая масса, украшенная листиком мяты.

Вкус отличный...

А у инквизитора просто потрясающий аппетит. Он, нимало не стесняясь, будто забыв напрочь о недавнем неприятном происшествии, подвинул блюдо к себе и теперь брал пирожное за пирожным, отправлял их в рот, счастливо жмурился, глотал и тянулся за следующим.

...очаровательно.

Этак я его не прокормлю.

Ночь прошла на удивление спокойно.

А утром в доме появились гости. Как-то... слишком уж оживленно здесь становится, что мне несколько не по вкусу...

...нет, сначала Гюнтер забрал Рашью и девочек, которых разместил где-то там, подальше от меня, что было весьма любезно с его стороны. Кажется, с ними еще приехала крупная пышная женщина, то ли нянька, то ли гувернантка, то ли будущая домоправительница, но мне она на глаза тоже не попадалась, а сама я знакомства с прислугой не искала.

Меня интересовали несколько иные... вопросы.

Шесть имен - свое я, подумав, тоже дописала.

Пять визитов.

И вопрос: стоит ли рассказывать о маленьком моем списке, аки и подозрениях, инквизиции? Разум говорил, что надо бы, как бы ни был мне неприятен серый, но в данном деле он скорее союзник, чем помеха. Впрочем, разговор я решила отложить до утра: инквизиторы закрылись в курительной комнате, где и вправду слегка дымили, потребляли виски к вящему неудовольствию Гюнтера, который величием нового гостя не проникся, и беседовали о делах.

У них свои.

У меня...

Подшивка газет имелась и в нашей библиотеке.