В полосатом домашнем халате, наброшенном на голое тело... то есть, почти голое, поскольку подштанниками он-таки озаботился.

Серенькими.

С начесом.

Оно и правильно, в доме прохладно.

Образ дополняли очки, которые повисли на кончике хрящеватого носа, и мой шарфик, закрученный на длинной шее.

Я моргнула.

Закрыла глаза, надеясь, что мне все же привиделось, но открыв, убедилась: инквизитор никуда не исчез. Более того, волшебным образом в руке его появилась чашка горячего шоколада, а во второй - булочка... булочку он жевал.

Шоколад прихлебывал.

И выглядел до отвращения довольным жизнью.

- Господин Питхари, - недовольно произнес поверенный, которого явление Вильгельма-Вольдемара - нет, точно запишу - не впечатлило. - Соблюдает традиции своего народа...

- Дерьмовые традиции, - инквизитор слизал с мизинца капельку малинового варенья.

- Вы... вы... оскорбляете... - поверенный часто заморгал, явно пытаясь подобрать подходящие слова. - Древнюю культуру...

- И культура дерьмовая, - меланхолично добавил инквизитор. - Если позволяет калечить детей...

Ребенок и дышать забыл.

А я... я пыталась понять, чего этот серый хлыщ добивался. Неужели и вправду надеялся меня шокировать? Или репутацию мою испортить? Оно, конечно, полуголый тип сомнительного происхождения для репутации мало полезен, но...

...подумаешь, любовник.

- Как я посмотрю, вы не скучаете, - герр Герман отвлекся-таки от живописи. И во взгляде его, устремленном куда-то за мою спину, было что-то такое... задумчивое?

Я обернулась.

И...

Икнула.

По лестнице спускался Диттер.

В домашнем полосатом халате, перехваченном зеленым пояском. Полы халата расходились, позволяя разглядеть короткие серые подштанники.

С начесом.

Форменные, что ли?

На ногах Диттера были тапочки. В руках - кружка с горячим шоколадом и малиновый рогалик. И выглядел он таким домашним, что у меня возникло престранное желание огреть его по голове.

Веером.

Или чем потяжелее... хотя... бабушкины веера были укреплены бронзовыми пластинками и весили изрядно, а потому и веер сойдет...

- А что тут происходит?

- Культуру обсуждаем, - отозвался Вильгельм, одарив Диттера ревнивым взглядом. - Присоединяйся.

- Культура - это хорошо...

Смуглый разразился... нет, все-таки я подозреваю, что он крепко бранится, уж больно выражение лица характерное.

- Господин... просит, чтобы ему вернули жену... и детей... и компенсацию, - каждое новое слово поверенный произносил все тише. Далеко ему до Аарона Марковича, далеко...

- Обойдется...

Герр Герман выразительно покашлял, а я пожала плечами и повторила:

- Обойдется... - и ладонь на плечо девочки положила. Та от прикосновения вздрогнула и... замерла? Пожалуй, словно опасаясь, что, стоит пошевелиться, и я уберу руку.

Или вообще отдам ее... этому.

Не отдам.

Она не одобрит.

Она уже присматривается к той, которая наделена темной силой, а значит, почти принадлежит к узкому кругу избранных. Или проклятых? Не важно... главное, я поняла: что не отдам этого ребенка, даже если придется заплатить.

...он ведь за этим пришел.

За деньгами. И вопрос лишь в цене... и значит, надо лишь дождаться Аарона Марковича и позволить ему сделать свою работу. Торговаться Аарон Маркович умел... а мое состояние... что ж, особого ущерба не испытает.

В общем-то все было обыкновенно - время от времени у кого-то да появлялась светлая мысль обвинить меня в причиненном ущербе и содрать пару-тройку тысяч марок - и скучно, вот только у инквизиторов имелось собственное мнение.

Вильгельм - кажется, я начинаю запоминать это имя, - устроился на софе под кладбищенским пейзажем и, закинув ногу за ногу, - стали видны не только подштанники, но и острые волосатые коленки - и поинтересовался:

- А что, собственно говоря, происходит?

- Ничего хорошего, - ответил почему-то Диттер, занявший софу слева.