И он по локоть закатал рукава кашьи.

    Некоторое время высокоуважаемый сянъигун самым внимательным образом изучал предъявленные ему изображения, выжженные на предплечьях монаха, а потом невинно осведомился:

    - А скажите мне, преподобный Бань, только ли у монахов, сдавших экзамены в монастыре Шаолинь, имеются на руках такие знаки?

    - Я не слышал, чтобы кто-нибудь хоть раз дерзнул подделать их. - Голос монаха остался прежним, но и без того узкие глаза сузились еще больше.

    - А нельзя ли их как-нибудь скрыть? - поинтересовался судья. - Если, к примеру, монах-воин не хочет, чтоб его узнали?

    - Наверное, можно, - пожал плечами монах, - только зачем? Да и шрамы останутся... Кроме того, прошедших Лабиринт Манекенов не так уж много, и нас хорошо знают не только в обители. Надеюсь, вы слышали, что принявший монашество в Шаолине может получить право на свободный выход из монастыря лишь тремя способами? Первый - сдать экзамены, на что способен далеко не каждый, и не ранее пятнадцати лет ежедневного изнурительного обучения; второй - быть посланным во внешний мир по делам братии, что случается редко...

    - А третий?

    Монах лишь развел руками.

    Дескать, третий выход - выход для всех и из любой ситуации.

    - Я понимаю вас, высокоуважаемый сянъигун, - вновь заговорил преподобный Бань после паузы. - Вам подсунули сложное и неприятное дело. Расследовать его - ваш долг... но, думаю, не будет большой беды, если вы вскоре прекратите поиски. Разумеется, честно выяснив все, что представляется возможным. И мне, ничтожному, почему-то кажется, что вы это уже выяснили: возмутительница спокойствия действовала в одиночку, без чьей-либо помощи, пребывая, по всей видимости, не в себе. И потом, она мертва - а посему кто теперь может сказать, что творилось в тот момент в голове у несчастной женщины?

    - Конечно, вы правы, преподобный отец. - Судья вежливо склонил голову. - Приблизительно к тем же выводам пришел и я. Не могу не выразить радости, охватившей мою душу при известии, что мое непросвещенное мнение совпало с мнением столь достойного служителя Будды, как вы.

    Они поговорили еще немного о всяких не имеющих отношения к делу вещах, хотя судья Бао прекрасно осознавал: монах уже сказал все, что хотел, дав понять, что преподобный Бань и те, кто стоит за ним, не слишком заинтересованы в подробном расследовании этого дела.

    Судья догадывался - почему.

    Когда преподобный Бань, откланявшись, удалился, перед глазами судьи все еще некоторое время стояли выжженные на руках монаха знаки тигра и дракона. Точно такие же, как и те, что проступили после смерти на предплечьях Восьмой Тетушки, никогда не перешагивавшей порога знаменитого монастыря у горы Сун. Точно такие же знаки, разве что не от огня, как у преподобного Баня, а опять в виде трупных пятен проступали сейчас на двух прибитых к позорному столбу руках уважаемого торговца Фан Юйши.

    Который тоже никогда не был монахом.

    Ни монастыря Шаолинь, никакого другого.

    Глава вторая

    1

    Сказано в древности:

    Если чаньского* мастера встретишь в пути -

    Слов понапрасну не трать,

    Но и мимо не вздумай пройти.

    Дай ему в челюсть - и пусть говорит кулак.

    Умный поймет,

    А дурак обойдется и так.

    * [Чаньский мастер - последователь учения чань (япон. дзэн), одного из направлений буддизма.]

    - Мерзавец! - во всю глотку орал Золотой Угорь, ожесточенно стряхивая с себя вонючие брызги.