Я непроизвольно до предела раскрыл глаза. Голова закружилась, в сердце будто воткнули тупую иглу.

– Как это – под грузовик?

– Подробности не ясны. Работаем. Выскочила из общежития в булочную… И вот…

– Жива?

– Да… Изуродована – смотреть страшно…

– Где же была твоя охрана? Спали, пили водку? – закричал я, потеряв самообладание. – Что стоят твои заверения о полной безопасности?

Гошев опустил глаза. Словно все его заверения вкупе с охраной лежали на полу. Ему было больно и обидно.

А мне каково? Посмотреть в глаза Фариду. Чем оправдаться?

– Грузовик удалось задержать. Водитель – из банды Ухаря. Сразу же признался. Выполнял приказание вора в законе, не посмел отказаться… Семен Семенович, поговорить с Фаридом должны вы. Он вас уважает…

Я так энергично замотал головой, что заболели шейные позвонки. Нет, дорогой Коля, я – тоже больной, мне стрессы противопоказаны по возрасту. И сердце у меня одно – запасного природа не предусмотрела. Так что избавь пенсионера от подобной миссии. Лучше доверь ее тому же Костылю – выполнит с удовольствием.

Гошев понял и покорно наклонил голову.

– От чего же лечится Костыль? – спросил я, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей. – Какая хвороба прихватила вора в законе?

– Врач сказал: ревматизм…

– В гнойном отделении?

– Какая больнице разница? Деньги платят немалые, руководство больницы сидит на подсосе, зарплату нечем платить. Захотелось мужику за свои кровные полечиться – положат, ради Бога. Любого человека: преступника, убийцу, насильника, не спрашивая, кто он и чем занимается… Одним словом – рынок.

– Как же ты собираешься брать Костыля? За что? За организацию банды? Это ещё нужно доказать. За грабежи и убийства? Но авторитет сам никого не грабил и не убивал – этим занимались его шестёрки. Само по себе руководство преступным сообществом по закону неподсудно. Убил – да, осудят, ограбил – то же самое, а направлял, руководил – нет!… Правда, слышал, Дума готовится утвердить что то новое, но еще же не утвердила.

– Возьмем по президентскому Указу, будем держать в изоляторе, сколько положено…

– А потом выпустите? С соответствующими извинениями?

Николай молча пожал плечами. А что он мог еще сказать?

– Зато Трифонова повяжем на полном законном основании. И по его свинячьей морде я врежу тоже по праву, – сжимая кулаки, медленно выговорил Сидорчук, и в его голосе прозвучало столько неподдельной ненависти, что услышь его сейчас Сергей – повесился бы в том самом туалете, где он заточкой убил Павлика…

Помолчали, покурили.

Во все времена сыщики, борясь с преступностью, ходили по черте, разделяющей жизнь и смерть. И днем, и ночью, и во время оперативно розыскных мероприятий, и в постели с женщиной их подстерегали удар ножа, пуля, петля из тонкого шнурка, набрасываемая сзади на шею. Привыкли к опасностям, сжились с ними, как сживаются с неизбежностью. Смирились. На дотошные вопросы журналистов отвечали коротко: такая работа.

С одним примириться не дано – с гибелью друзей, с издевательствами над их телами. И не только с гибелью – я не знаю ни одного товарища по работе, который не носил бы бандитских отметин в виде шрамов, переломанных ребер, зубных протезов.

И пусть Мариам – не из наших сотрудников, не сыщик и не опер, все равно – больно и обидно.

– Спасибо за новость, – ехидно поблагодарил я Николая сквозь стиснутые зубы. – Надеюсь, вторая «новость» полегче…

И полегче, и посложней…

Перед операцией, которую тщательно готовил капитан Гошев, его вызвали в один из «высоких кабинетов».