Будь капитан Го-Данго прозорливее, он бы сообразил, что часть заговорщиков живет по соседству. Но знать ему этого до поры до времени не полагалось.

Дома, на веранде, первым делом он увидел голубя.

– Наму Амида буцу! – обрадовался капитан Го-Данго, налил голубю воды и бросил ему зерна, подождал, пока он поест и напьется, и только после этого снял с лапки капсулу и прочитал письмо.

К его удивлению оно оказалось написано рукой не Уэсуги и не рядовым асигару, а самой Юкой.

'Господин, вы дурно поступили, без моей воли, отправив меня на остров Яку. Я уважаю ваши чувства, но я люблю другого и не хотела бы, чтобы наша любовь использовалась кем-либо в непонятных играх. Знайте, чтобы вы ни задумали, я не отступлюсь от своего слова. Поэтому призываю вас не совершать опрометчивых поступков, которые неугодны Богам'.

Капитан прочитал письмо три раза и ничего не понял.

Одно было ясно: план, который он так тщательно разрабатывал и который помогал осуществить дух господина Камаудзи Айдзу, рухнул в одночасье. Стало быть, и весь остальной план заговора, в котором Натабуре отводилась главная роль, оказался под угрозой.

Как я покажу ему такое письмо? – подумал капитан Го-Данго и нервно заходил по дому, в котором царил дневной полумрак. Как? Он меня убьет! Должно быть, конец фразы в волнении он произнес вслух, потому что очень знакомый голос ответил:

– И правильно сделает!

Капитан Го-Данго стоял напротив окна и поэтому увидел перед собой темную фигуру, в которой узнал давешнего монаха, но еще раньше по голосу понял, что это Натабура. Вот почему монах показался мне знакомым, сообразил капитан. Надо бы выхватить оружие! Эта оказалось его последней мыслью, потому что холодная сталь кусанаги коснулась его шеи, и капитан замер, словно еще раз получил удар по затылку, и потерял способность мыслить.

– Зачем ты это сделал?

– Прости, – искренно сказал капитан. – Ты вправе меня убить, но я не мог поступить иначе: ты мне нужен.

– А я думал, тебе нужна Юка, – недобро усмехнулся Натабура.

Он между делом прислушивался: есть ли кто еще в доме? Но кроме редких полуденных звуков улицы и шума ветра в кронах деревьев, ничего подозрительного не услышал. Хотя… хотя… где-то там, за пределом его ощущений родилось странное чувство присутствия чужого.

– Юка – моя госпожа! – с отчаяние в голосе произнес капитан Го-Данго, понимая, что тем самым подписывает себе смертный приговор – теперь Натабура вправе убить его. Мало кто из мужей способен стерпеть такие речи.

– Ты бесчестен! – вскричал Натабура. – Кими мо, ками дзо!

– Стой! – капитан Го-Данго спешно поднял руку. – Смерти я не боюсь, ты знаешь, а радею только за дело! Наму Амида буцу!

– За дело? – недоверчиво переспросил Натабура, и глаза его презрительно сузились.

Неужто боится? – подумал он, – не похоже.

– За дело!

– За какое дело?

Собственно, ему было наплевать – какое дело. Что еще имеет значение в жизни, кроме Юки? Нет, так просто я тебя не отпущу! Зубы мне заговаривает.

– Тайна, которую я тебе открою, принадлежит не только мне, но и другим благородным людям. Поклянись, что если ты сочтешь мои объяснения недостойными и убьешь меня, не открывая эту тайну никому до самой смерти, и что ты уедешь отсюда, дабы не вызвать подозрений.

– Ну ладно… Клянусь… – произнес Натабура, усмехнувшись. – Говори! Если твои речи действительно так благородны, как ты говоришь, сдержу клятву, но не более.

– Знай, – обреченным голосом произнес капитан Го-Данго, – что мы решили убить регента Ходзё Дога и его сыновей Такэру и Коксинга, которые извели нашего господина Камаудзи Айдзу.