Потом, двигаясь будто бы бесцельно, как лунатик, он подошел к столу с экранами и присел возле него. Совсем изменившимся, огрубевшим голосом забормотал что-то неразборчивое, а я сидел у него за спиной и пытался думать. Может, мне поможет силовая руна? Та, что я получил после уничтожения егибобы. Я мысленно тапнул на иконку в инвентаре, и передо мной медленно завращался округлый камешек, горящий изумрудным светом, с тремя символами на поверхности. Потянулся к нему, пытаясь активировать, — никак. Руна еще повисела немного и пропала, сама собой вернувшись в инвентарь.

Неловко двигая руками, Вадим вытащил из ящика круглое зеркальце и уставился в него. А затем встал и вдруг начал раздеваться. Отпихнул ногой кучку одежды под стол, встал передо мной, чуть покачиваясь влево-вправо. И снова забормотал, глядя мимо меня, обращаясь словно к кому-то другому:

— Чужое тело. Чужое, пусть пропадает. Не жалко. Хорошее новое — полезно, долгое существование, новая жизнь. И голод, голод. Такой голод! Поем. Будет вкусно.

Признаться, теперь меня по-настоящему проняло. Уже и так было ясно, что ситуация критическая, но этот бубнящий нечеловеческий голос окончательно вогнал меня в ужас. А существо, называвшееся Вадимом Задунайским, бормотало, почти не двигая губами, так что казалось — голос доносится откуда-то из его горла:

— Долго искал такого. Новичка, уже подключенного, но еще не вошедшего в силу. Хорошая плоть, хорошие таланты. Много возможностей…

Вместо дальнейших слов я услышал какое-то чавканье. Его губы слиплись, а рот скривился и опустился ниже подбородка, а потом и вовсе уполз куда-то к шее. Вконец ошеломленный, я наблюдал за перевоплощением Вадима в истинный облик.

Тело его текло, теряя краски. Волосы втягивались в голову, исчезли ресницы и брови, нос оплыл, глаза превращались в щелки… Через минуту голова окончательно провалилась, влилась в плоть, которая расползлась массой бесцветного прозрачного желе. В нем еще можно было разглядеть белеющие остатки костей, внутренних органов, но и они уже вовсю растворялись.

Вскоре от Вадима ничего не осталось. Рядом с диваном, где безвольно откинулся я, пучилась желеобразная масса. По ней пошли пузырьки. Лопаясь, они порождали небольшие кратеры, из которых поползли белесые нитевидные отростки.

Сразу несколько десятков нитей, подрагивая, начали очень медленно удлиняться в мою сторону. Длилось это долго. Нити отрастали примерно на сантиметр в минуту, и все это время я безуспешно пытался или вернуть контроль над телом или активировать Тактический монитор. В какой-то момент я особо сильно напрягся, и внезапно перед глазами выскочило окно:

Внимание, повышенная концентрация алколоида кониина… Анализ гормонального фона организма… Попытка принудительной вентиляции легких…

Сердце бешено заколотилось, и я понял, что моя грудь вздымается и опадает сама собой, а воздух почти со свистом вырывается изо рта и втягивается обратно. Я будто пробежал стометровку в очень бодром темпе. Полоска ф-энергии поползла влево, наполняясь. Сердце заколотилось еще быстрее, руки затряслись. С натугой я начал приподниматься с дивана. Масса желе дрогнула, протянувшиеся ко мне нити зашевелились. Мое дыхание участилось, глаза налились кровью — пространство стало алым, а в ушах забился тяжелый ритм сердцебиения. Нейроморф боролся за мою жизнь!

Белесые нити почти достигли тела. Хрипя, пуская ртом пузыри, я почти сумел выпрямиться, и тут системное окно, по-прежнему висящее перед глазами, задрожало. Оно исчезло, его место заняло другое, состоящее из непонятных символов-закорючек. Это окно тоже задрожало, смазалось…

И я упал обратно на диван, громко застонав от разочарования. Голова откинулась назад, теперь уже даже ею я не мог толком двигать. Стук сердца замедлился. Ф-энергия снова ушла к нулю.

Нет, я не смог. Да и м-энергия больше не восстанавливается.