— Ты о Мете? Откуда ты о ней знаешь?

— Я знаю многое. «Брейншторм» — часть глобального проекта по поиску и рекрутингу тех, кто умеет думать. Я мог бы прочитать тебе лекцию о том, как исчезают рабочие места, как обесценивается система образования, но ты это знаешь и без меня. Но вот то, что наиболее ценным ресурсом планеты становятся умные думающие люди, — об этом стараются не говорить. Как бы банально это ни звучало, но овцам лучше не знать, что в стаде главный совсем не баран. И даже не овчарка.

— А кто же ты в этой иерархии?

— Селекционер. «Брейншторм» создан именно для этого. В него играют даже в детских садах, и все игровые сессии записываются. По каждому участнику ведется личное досье. Версии, логика, верные ответы — все анализируется.

— Кем?

— Мной. Списки лучших регулярно передаются туда, где эта программа была инициирована.

— И потому ты здесь, Шелдон? Я прошел отбор?

— Я здесь не поэтому. Признаться, я уже почти было внес тебя в список, чтобы передать его в службу…

— Какой страны?

— Никакой определенной. Государственные границы, страны и правительства — сиюминутные условности. Силы, которые я представляю, видели, как стираются с карты одни страны и появляются другие. А иногда — инициировали эти процессы. Они даже не пастухи, Матвей. Они — владельцы фермы.

— Ну-ну, — не сдержался я.

— Твой сарказм — не более чем защитная реакция. Его можно понять, но я все же надеюсь, что ты умнее. Потому-то я и откровенен с тобой.

Я медленно покачал головой, соображая, как вести себя с этим собеседником, и сказал:

— О’кей, Шелдон. В чем же великая миссия владельцев фермы?

— Они действуют в интересах человеческого вида. Но вернемся к теме. Итак, я почти внес тебя в список, но кое-что вызвало у меня… — Он совсем как живой расправил усы. — Скажем так, подозрения. Проанализировав твои паттерны поведения во время финала, я обратил внимание, что ты используешь Мету. К сожалению, есть определенные ограничения, наложенные на мои возможности…

Психолог из Шелдона вышел бы прекрасный. Или следователь. Он мягко улыбнулся, и эта очередная умышленная пауза точно была направлена на то, чтобы я себя выдал.

— Какие ограничения? — не подав виду, что понимаю его маневры, спросил я.

— Что тобой движет, Матвей? — вдруг сменил тему ИскИн. — Помимо базовых инстинктов, что заставляет тебя просыпаться каждое утро, вставать с кровати и что-то делать?

— Не знаю… — пожал я плечами. — Я просто радуюсь тому, что жив, что могу видеть, слышать, ходить и действовать. Я мечтал быть здоровым, и если ты знаешь о Мете, значит, ты знаешь, что именно она меня исцелила. И раз мне выпал такой шанс, то лежать на диване, ни к чему не стремясь, станет предательством самого себя.

— Я понимаю, — мягко сказал Шелдон. — Так чего же ты хочешь?

Глубоко вздохнув, я задумался. Не сколько над ответом, сколько над тем, стоит ли говорить с этой непонятной сущностью откровенно. И решил, что ситуация настолько не рядовая, что лучше быть честным. Никаких смертельных тайн я ему не открою, а вот то, что в определенных ситуациях честность — лучшая политика, я был уверен со времен прочтения одноименного фантастического рассказа.

— Да много чего, — начал я говорить. — Хочу брата Сашку, вон он сопит в кровати, вылечить. Он руку ломал, ему какой-то нерв осколком кости перебило, теперь он ею плохо владеет.