|
Карлсен отвел взгляд, чтобы скрыть неприязнь. Что то в глазах Крайски (эдакая грубая удаль) смутно тревожило. Минут десять стояли ждали, пока каплана затихнет – она была еще жива: золотистая кровь по прежнему выходила толчками. Был момент, когда скорпионий хвост, взвившись, прыснул липкой зеленью, трава от которой почернела как от кислоты. Карлсен пошел под ветер, подальше от вони. – Куда побежал, – окликнул Крайски, – еще не закончили. – Разве нет? – Я ее что, по твоему, смеха ради убил? (Карлсен почему то думал, что именно поэтому). Крайски подошел к шее капланы и, протянув руку, взял на палец вытекшей крови и размазал по груди. – Ты что делаешь?? – вскинулся Карлсен. – Гарантия, что нас не засосет зоолит. – Зачерпнув целую пригоршню, он отер все тело. – Давай ка присоединяйся. – Меня то, надеюсь, ты эту мразь втирать не заставишь? – А чтоб заживо сожрали, не хочешь? – Крайски стоял в позе, в какой намыливаются под душем. С особым удовольствием он, похоже, втирал жидкость себе в гениталии. Карлсен приблизился, сдерживая брезгливость. – Что, в самом деле необходимо? – Ты живым отсюда желаешь выбраться или нет? – Ну ты и спросил. – Тогда необходимо. – К гадливому удивлению Карлсена, он натер еще и волосы. – Делай как я. Карлсен осторожно протянул ладонь под капающую кровь. Думал, что будет липко, а она оказалась маслянистой. Задержав дыхание, он втер ее в бедра и живот. Секунды не прошло, как легонько защипало. Вспомнилось, как однажды случайно перепутал противоартритную мазь с кремом для рук. Беспокойство мелькнуло, когда пощипывание переросло в жжение, но оно тут же сгладилось в приятно возбуждающее тепло. Как будто тело обрело чувствительность наравне с языком и пробовало теперь на вкус некую искристую жидкость. Понятно, почему Крайски втер ее в гениталии: ощущение определенно сексуальное. Крайски с легкой усмешкой смотрел, как он, собрав кровь в пригоршню, стал растирать ее по груди и плечам. От приятности даже запах не казался уже таким нестерпимым: какая нибудь растительная гниль, вполне переносимая – пил же сам когда то на Аляске экстракт рыбьего жира, чтобы не простудиться. Крайски между тем натирался по второму кругу. – Интересно, откуда это… ощущение? – полюбопытствовал Карлсен. – Жизненная сила. У капланы жизненная энергия хранится в кровеносной системе. – А у нас нет, что ли? – И у нас, только в меньшей степени. А то чревато. Почему, выяснять не было необходимости. Жизненная сила капланы, по– своему хмеля, впитывалась напрямую в кровь. Потому, видимо, и запах такой отталкивающий, чтобы отпугивать всяких кровососов. Кстати, при втирании в гениталии чувственного эффекта не возникло – просто поток тепла и жизни, от которого буквально перехватывало дыхание. – А оно что, правда защитит нас от зоалита? – Так мне рассказывали. Самому удостовериться не было случая. Кровь из раны перестала течь. Когда Карлсен, набрав последнюю пригоршню, растер ее по ягодицам, пощипывания не ощутилось. Существо было явно мертво. – Идем, – позвал Крайски. Взлетая следом, на лежащую внизу каплану он посмотрел с некоей приязненностью. Невозможно было чувствовать враждебность, ощущая у себя в жилах ее жизненную силу. Курс опять был на север. Посвежев после отдыха, Карлсен мог теперь оценить диковинную разнообразность горного пейзажа. Он знаком был с Гималаями и хребтом Кимберли в западной Австралии, но эта их превосходила – и по причудливости отрешенных гор, и по глубине обширных каньонов, и по величавости ледников. Один гигантский водопад, шлейфом стелясь с десятимильной (никак не меньше) высоты, еще задолго до дна распушался султаном серебрящейся пыли. |
