— Ясно, как Божий день. Они заберут у нас несколько матросов, тем более что, догнав нас, будут сильно разочарованы тем, что мы не испанский караван.

— Но с призовых судов они вряд ли кого могут забрать, — заметил Тихоня.

— Не уверен. Так или иначе, королевский флот должен пополняться людьми. Они не виноваты в том, что несут потери, которые нужно восполнять. Тут уж ничего не попишешь. Такова королевская прерогатива. Без этого мы не смогли бы выигрывать сражения!

— Да, — прибавил Гаскойн. — Вот только почему некоторые демагоги вопят против насильственной вербовки, как только прекращаются боевые действия и в моряках больше нет надобности? Но когда они знают, что их жизнь и собственность зависят от боеспособности флота, они молчат, как воды в рот набрали.

— Я согласен с вами, мистер Гаскойн, но не наша вина, что мы должны вербовать людей насильно, а виноваты те, кто вершит законы, но не устанавливает такой порядок, при котором отпала бы необходимость в этом. Миссис Пузолли часто говорит, что, будь она министром финансов, она бы решила этот вопрос просто.

— Не сомневаюсь, что из миссис Пузолли получился бы прекрасный министр финансов, — сказал Гаскойн с улыбкой. — Ясно только одно — если б они уделили этой проблеме столько же внимания, как другим вопросам, не имеющим никакого значения, они легко добились бы такого положения, когда военный флот не испытывал бы нужды в людях.

— Вне всякого сомнения, мистер Гаскойн. Однако королевские прерогативы нельзя нарушать.

— Не буду возражать, мистер Пузолли, они должны быть вменены в кризисных ситуациях и в случае крайней необходимости.

— Ну, этот вопрос мы обсудим на досуге, — сказал Джек. — А сейчас давайте решать, что нам делать, если фрегат нас догонит. Мне кажется, что если мы поставим все паруса, то «Рибьера» уйдёт от фрегата, но призовые суда будут перехвачены.

— Тогда сделаем вот что, Тихоня: пошлём лодку и заберём абсолютно всех матросов, кроме тех, без которых там не могут обойтись. Тогда у фрегата не будет повода для реквизиции части матросов.

— Правильно, — заметил Гаскойн. — Ветер утихает, и, возможно, скоро настанет штиль. Поэтому они вышлют лодки. На этот случай нам лучше разделить наши суда на одну-две мили друг от друга.

— Очень тельный совет, масса Гаскойн, — подтвердил Мести.

Так они и сделали: по три человека были оставлены на парусниках и четыре — на галлиоте. Суда, в соответствии с планом, были выстроены по обеим сторонам «Рибьеры». Поставив паруса, она устремилась прочь от фрегата во главе своих призовых кораблей. На борту фрегата заметили их манёвр и решили, что испанский караван пытается ускользнуть от них. На палубу фрегата поставили пожарную помпу, обдали водой паруса и предприняли все меры, чтобы догнать караван. Однако в четыре часа пополудни, когда фрегат находился в восьми-девяти милях от них, наступил штиль, как и предсказывал Гаскойн, и все суда замерли, уставившись носами в разные стороны.

— Вот и шлюпки спущены на воду, — сказал Пузолли. — Долго же им придётся грести и, главное, попусту.

— Здорово они разозлятся, — добавил Гаскойн.

— Не обращайте на них внимания, — сказал Джек.