— А вы видели ее внука? — от любопытства он даже наклонился вперед.

Холли кивнула. Теперь она поняла, где собака зарыта.

— Да. Только он ей правнук.

Неожиданно доктор рассмеялся, его узкое худое лицо даже просветлело.

— Когда вчера Харви Пэннел рассказал мне, я ему не поверил. Надо же, Ник Браун прямо здесь, у нас под боком! Потрясающе, правда?

— Да уж… — тихо проговорила она.

— Вы случайно его не встретили?

— Так, мимоходом.

Арнольд Флойд снова засмеялся.

— Ну и как вы его находите?

— Он большой, — усмехнулась она. — Ну очень большой!

Флойд довольно потер руки.

— Значит, так. Я буду сегодня за городом, так что смогу заехать и к миссис Беннет. Собственно говоря, я считаю, будет лучше, если я сам стану лечить эту пациентку. Вы должны были навещать ее каждый день?

Холли кивнула.

— Именно так.

— Хорошо. Я сам возьмусь за это. Хотите сообщить мне о ней что-нибудь еще?

Она глубоко вздохнула.

— Проследите, чтобы миссис Беннет принимала таблетки. Ник… мистер Браун будет смотреть за этим по утрам, а я собиралась днём. Вроде бы больше ничего.

Он нетерпеливо кивнул.

— Хорошо. Съезжу днем.

Холли вернулась вечером домой измученная и расстроенная. Она и вообразить себе не могла, что ей так захочется снова увидеть Ника Брауна — пока не лишилась такой возможности. Словно для того, чтобы подсыпать соли на рану, доктор Флойд взвалил на нее еще нескольких пациентов. Казалось, что она теперь отвечает за весь округ. За сегодняшний день Холли перенесла все мыслимые и немыслимые физические и душевные муки: ей чуть не открутил правое ухо сумасшедший семидесятилетний старик, когда она наклонилась, чтобы прослушать его легкие, а шестилетний пациент, не желавший раздеваться, так стукнул ее ногой в живот, что у Холли потемнело в глазах. Но все-таки она вышла из всех этих передряг с честью. А главное — осталась жива.

Холли погрузилась в теплую ванну с пеной по самый подбородок. Вода сразу потемнела — ведь за целый день Холли с ног до головы покрылась красноватой дорожной пылью. Вздохнув, она подумала о том, что если ей снова придется столько мотаться, она больше не поедет на мотоцикле. Лучше возьмет машину. «А еще лучше — танк», — подумала она и засмеялась собственным мыслям. Хорошее настроение, кажется, возвращалось к ней.

Холли с удовольствием смотрела, как ее грудь поднимается и опускается, колебля пенное покрывало. Внезапно ее охватило странное возбуждение: она видела, как ритмично вздымается ее грудь, и даже слышала биение собственного сердца. Ей вспомнился вопрос Райна: «Где же твое сердце?». Она улыбнулась. Да вот же оно. Здесь. Живое, сильное, оно билось — она посчитала свой пульс — семьдесят два ровных удара в минуту.

Холли снова взглянула на свою пышную грудь, ощущая, как живительно на нее действует теплая вода. Казалось, эта чувствительная часть ее тела живет какой-то отдельной жизнью. Холли лежала спокойно, не двигаясь и думала о том, что с нею будет, если Ник Браун нежно дотронется до этой груди. От такой мысли по телу пробежала дрожь и, похоже, участился пульс. Она вновь посчитала — восемьдесят четких ударов! На целых восемь больше! Холли тихо засмеялась: «Пожалуй, если он действительно дотронется до меня, со мной наверняка случится сердечный приступ».

Вдоволь нанежившись в теплой воде, она вылезла из ванны, вытерлась пушистым полотенцем и посмотрела на себя в зеркало. В нем отражалась, может быть, и не королева красоты, но очень симпатичная мордашка.