— Ну да, конечно… — горько сказал он, и его рот скривился в невеселой усмешке.

Она присела на стул и попыталась заглянуть ему в глаза. С облегчением услышала удаляющиеся шаги его матери… Теперь Холли была наедине со своим печальным пациентом, который впервые заговорил с ней. Хоть и в злобном тоне, он все же заговорил, и за это, ей-Богу, она была достойна Золотого стетоскопа! Холли осторожно продолжила:

— Держу пари, что тебя сегодня что-то расстроило. — Она опять улыбнулась: — Ты поделишься со мной?

Он пожал плечами.

— Может, это я сделала что-то не так?

Снова равнодушное пожатие плеч.

— Я действительно хочу знать, Фредди!

Его глаза сверкнули еще большей враждебностью — и никакого ответа.

Холли скорчила рожицу.

— Твой номер больше не пройдет, Фредди! Теперь я знаю, что ты умеешь говорить. Кроме того, хотя ты ничего мне и не объяснил, я точно знаю, что ты злишься именно на меня. — Она помолчала. — Если сердишься — скажи, так будет честно.

Он опустил голову и пробормотал:

— Рассказывай кому-нибудь другому про честность.

— Посмотри на меня, Фредди, — мягко, но настойчиво попросила Холли.

Прошло мучительное мгновенье прежде чем он поднял глаза.

— Я понимаю, — тихо начала она, — что для такого молодого человека, как ты, ужасно тяжело привыкнуть к такой жизни, но люди, которых ты обвиняешь, не имеют к этому никакого отношения. Ты должен понять это, Фредди, чтобы снова наладить свою жизнь. Только попробуй — и у тебя это получится!

Он снова повернулся к окну.

— Ты, наверное, думаешь, что ты самая умная! — хрипло выкрикнул он.

Снова обескураженная его резким тоном, она вздохнула и тихо сказала:

— Совсем наоборот. Особенно когда пытаюсь найти ответы на серьезные, самые важные для меня вопросы. Я и не утверждаю, что знаю все ответы. Сейчас, например, я вовсе не чувствую себя умной, Фредди. Я вижу, что ты злишься на меня, и хочу понять причину этого. Но я просто не знаю, где ее искать. И чувствую себя полной идиоткой.

Он с раздражением указал на окно.

— Ты на машине!

Холли ничего не поняла.

— На этой дурацкой тачке! — Он повернулся к ней, и она увидела колючие злые глаза. — Целый день я только и ждал, что ты приедешь на мотоцикле!

Она почувствовала, как холодок прошел по спине.

— Я всегда знал, что это долго не продлится. Ни одна девушка не ездит на мотоцикле. А теперь и ты променяла свой на машину… Ты такая же, как все.

Холли прижала руки к груди.

— Ты злишься на меня потому, что я не на мотоцикле? Только поэтому?

— Да, — нехотя признался он, — мне отсюда видно мало чего хорошего, но ты так здорово смотрелась на мотоцикле, когда мчалась по дороге! Такая свободная… как ветер.

Ошеломленная этим монологом, она снова не могла выговорить ни слова и в конце концов тихо произнесла:

— Фредди, ты… ты видел на нем себя?

Он вдруг весь как-то съежился, на глазах его показались слезы, и он с трудом выдавил:

— Я всегда мечтал о мотоцикле… И у меня уже было почти триста баксов… Подработав летом, я смог бы купить его…

От этих слов Холли сама чуть не расплакалась.

— А теперь я калека… Мне никогда не сделать ничего, о чем я мечтал… Как если бы я умер…

Борясь со слезами, она протянула руку и сжала его плечо. По щекам мальчика текли слезы, и его боль тут же перешла в нее.

— Фредди, я пока не знаю как, но я тебе обязательно помогу!

— Как? Как ты можешь мне помочь?.