— Черпали из собственного опыта?

— Такая у него была ещё сентенция — я много о нём и его читал, когда работал над ролью: «Мужчина, допускающий, чтобы им помыкала женщина, — не мужчина и не женщина, а просто ничто». Кстати, заговорились мы с тобой, уже полпервого, Алла Петровна на обед ждёт!

* * *

За обедом подали луковый суп.

— В книгах читал, бывал в Париже, а луковый суп пробовать не доводилось, — признался Ульянов, разглядывая содержимое тарелки. — Думал, просто мелко порезанный лук в бульоне.

Луковый суп всем понравился, но слегка разочаровал.

— Как многое из того, что касается Франции, — заметил Ульянов, — окутанной легендами и литературой. Воображаемый суп всегда вкуснее всамделишного. Впрочем, этот тоже хорош, вкусный.

После холодных и горячих закусок и лукового супа официантка Оксана с видимым удовольствием привезла на тележке котлеты по-киевски.

— Наши, — сказала, выставляя тарелки на стол. — Осторожно, горячие! И картопля со сметанкой, свежими огирочками.

— Огирчиками? — умилился Ульянов.

— Кормите вы нас тут, Оксаночка, на убой, — заметила Алла Петровна, поймав, словно сачком бабочку, и раздавив взгляд Михаила Александровича, исподволь устремлённый на Оксану в форменном обтягивающем и узковатом в груди платье. — А я-то похудеть хотела, — добавила как бы в пику пышной хохлушке, хотя прежде ни слова о похудании не было.

— И я, — присоединилась Лена.

— Куда ж вам ещё худеть? Я подумала, когда вас у нас в Кыеве бачила… ой, видела: высокая, а яка ж худенька!

— В Киеве? — переспросил Ульянов.

— Вы вареники кушали на Крэщатике, я там рядом училась, у дядьки жила!

— В огороде бузина, а в Кыеве дядька, — сказал я с ностальгией (загадочное чувство — ностальгия, её можно испытывать, кажется, даже в раю), вспоминая наше свадебное путешествие в Киев четыре года назад.

…По приглашению журнала «Огонёк» в СССР приехали корреспонденты кубинского иллюстрированного журнала-побратима «Боэмия». Сопровождать их поручили мне как недавно вернувшемуся с так называемой стажировки на Кубе (так называемой, потому как стажировались мы больше не в университетских аудиториях и библиотеках, а в барах и на пляжах с мулатками — язык мы подучили, но весьма специфический, пляжно-уличный). Вышло так, что эта поездка с кубинцами стала и нашим с Леной свадебным путешествием.

Мы ехали в спальном вагоне поезда Москва — Киев ещё под впечатлением свадьбы. Свадьба у нас — во многом благодаря стараниям Ульянова — была такая, что не позавидовать мог бы разве что какой-нибудь принц Уэльский. Начать с того, что крабов на свадебном столе было столько, сколько не могло и сниться членам европейских королевских фамилий!

Накануне свадьбы, в мае, я был командирован «Огоньком» на Камчатку: собрать материал для очерков о вулканологах, пограничниках, рыбаках. Провожала меня Лена уже почти как жена, разве слезинок с крашеных ресниц не смахивала (когда за два месяца до этого мы подавали заявление в загс и я предупредил, что с другом Юрой Козловым собираюсь от Института океанологии в кругосветное плавание на полгода, она сказала: ничего, зато я буду знать, что ты у меня есть; в кругосветку меня компетентные органы не пустили).