– А как же мама? – озадаченно спросил водитель, все же остановившись и включив аварийку. Видимо, побоялся что бесноватый пассажир выскочит прямо на ходу.

– Пусть подыхает, – бросил он, хлопнув дверью, и бросился туда, где слышал голос.

Лера действительно стояла у дороги и ругалась с каким то щуплым мальчишкой. Ростом она едва доставала ему до плеча, но казалось нависала над ним, и каждое слово будто вколачивала ему в голову:

– Понятия! Не имею! Где он шляется! В моем доме ничем не торгуют!

Мальчишке на вид было не больше пятнадцати. Несмотря на жару, он был в плотной стеганной куртке. Вид он имел больной и исключительно жалкий. Он что то бубнил, часто вытирая нос рукавом и придерживая Леру за ремешок сумки.

Когда он увидел Виктора, лицо его озарилось надеждой и искренней, незамутненной радостью щенка, за которым вернулся хозяин.

– Лучше бы тебе бежать, – мудро заметила Лера, явно разглядев перекошенное бешенством лицо брата. – Не успел, – печально заключила она через секунду, когда Виктор схватил мальчика за воротник. – Здравствуй, Вик.

– Он давно здесь ошивается? – процедил он, сжимая пальцы так, чтобы воротник затянулся туже. – Какого хрена тебе надо, а?!

Мальчишка болтался в нескольких сантиметрах над землей, цеплялся за сдавивший горло воротник, но продолжал благостно улыбаться и что то дружелюбно хрипеть.

Мир сузился до полоски кожи между воротником и подбородком – там, под слегка покрасневшей складкой билась жизнь, напуганная удушьем.

Как он царапает горло, словно стараясь выпустить ее наружу – нужно помочь, освободить, позволить крови литься на серую куртку, впитываться в ткань, и тогда все будет хорошо, будет правильно, будет много красного цвета, а потом вода, ледяная вода, немного серой майской реки, из которой пустыми глазами смотрит женщина в венке, вода ледяная – кровь горячая, тает в ней, тает…

Мартин наблюдал за сценой не вставая с кресла. Мари склонилась над проемом и прислушивалась, картинно приложив к уху ладонь.

– Котеночек, а ты не собираешься?.. – она обернулась и несколько раз провела кончиком пальца по запястью.

– Нет, – равнодушно ответил Мартин. – Там Лера, если не угомонится – получит плеткой.

Мари широко улыбнулась, подмигнула и отвернулась к проему, где Виктор чуть ослабил хватку и начал инстинктивно шарить во внутреннем кармане. Ничего острого там, конечно, не нашлось – он все выложил перед полетом.

– Ты бы его отпустил, а? А то не скажет ведь ничего, – меланхолично сказала Лера. – Он у тебя диски покупал, помнишь? Вот, спрашивал не осталось ли чего.

– Ищут задротика, живущего с мамой ты говорила? – улыбнулся Виктор. – Ты с кем живешь, милое дитя?

Вместе с голосом Леры в сознание наконец то стали проникать и другие звуки – визг женщины, стоявшей на другой стороне улице и не решающейся подойти, частое тявканье ее собачки и гудки автомобилей.

– Ребенок просто очень, очень давно кино не видел! – не выдержала Лера, хватая его за запястье. Виктор, словно опомнившись, тут же разжал пальцы, и мальчик рухнул ему под ноги, со свистом глотая воздух, но не переставая при этом счастливо улыбаться.

Он оглянулся. Женщина, увидев, что он отпустил ребенка, тут же замолчала и опустила глаза. Остальные, казалось, вообще не заметили сцены.

Мари в это время отпрянула от проема, который затянуло белесым туманом.

– Ой, – расстроенно пробормотала она.

Мартин лениво повернулся к проему, а потом поднял глаза на Мари.

– Откуда у тебя берутся сигареты? – вдруг спросил он.

– Не знаю, – развела руками она.