|
Но на следующий день шел проливной дождь, и она ничего не сказала. Настроение было подавленное и тревожное. Нино, державшийся вдали от всех, блуждал по дому. В конце извилистого коридора, где висели старые гравюры, он наткнулся на простую белую дверь, которая была открыта. Он увидел себя в зеркале, стоявшем напротив двери, в конце комнаты. В нем отражался также нагой амур, который, выпрямившись, стоял на камине против кровати и упирался луком в бедро. - Это ее спальня, - устало сказал мальчик, пожимая плечами. Он молча оглядел комнату и пошел обратно. Сорок восемь часов спустя, среди проливного дождя появилась леди Олимпия. - Убедитесь, дорогая герцогиня, привязана ли я к вам! - По ком здесь траур? - после короткого пребывания спросила она. Она узнала, что из Венеры еще ничего не вышло, и сострадательно улыбнулась. При прощании, наедине с герцогиней, она воскликнула: - Дорогая герцогиня, относитесь менее серьезно к тем фантазиям, которые мужчины преподносят нам и самим себе. Они все живут вымыслом. Действительность проста и принадлежит нам. Желаю вам много удовольствия! Делайте, как я, и играйте из ваших драм - о, вы сыграете еще много их! - всегда только первые полтора акта, пока небо ясно. Когда появляются тучи, я уезжаю. Прощайте! Ночью герцогиня заметила, что дверь ее комнаты широко открыта. Над деревьями поднималась луна. Она увидала в зеркале фигуру, которая загибала за угол в коридоре. Она не удивилась. Не Нино ли это? Конечно: он подошел ближе, положив руку на бедро, бесшумно покачиваясь. Но теперь и амур на камине пришел в движение. Он спустился вниз, вытянулся до такой же вышины, как и первый, они срослись вместе, и перед ее кроватью стоял один мальчик, с высокими, легкими бровями Нино, его крупными локонами, его короткой, красной губой и с луком Купидона. Он небрежно держал его. - Я не сделаю тебе ничего плохого, Иолла, - зашелестел он, точно голосом месяца, освещавшего пол. - Кто ты? - спросила она. Он провел пальцами по мягкой сетке от комаров, висевшей вокруг ее постели. Она вдруг вся засеребрилась. - Я амур. Я хочу, чтобы ты искала новых игр, изведала новое опьянение и была очень счастлива... Ей чудилось, что его голосок продолжает жужжать. Она лежала, скованная дремотой, под своим серебряным пологом. Тонкая простыня открывала ее, точно нагую. Взгляд мальчика, пламенный и робкий, скользнул меж ее бедер, поднялся по впадине между грудями и впился в волосы; черные и полные блестящих искорок, рассыпались они вокруг всего ее тела, по сверкающим подушкам. - Ведь ты Нино? - беззвучно спросила она. - Да, я Нино, - и я хочу попросить у тебя прощения. Я не мог спать. - Это хорошо, Нино, теперь иди ложись. - И я хочу еще сказать тебе, как я тебя... Он вдруг побледнел, вместе с месяцем. Он испуганно остановился. - Нет, милая, милая Иолла, этого я не могу сказать тебе. Ты не должна сердиться, я не могу... Он попятился назад. Месяц спрятался за гардиной. Мальчик исчез. За завтраком они улыбались друг другу, как после примирения. Небо стало ясным, воздух прозрачным, испарения исчезли. В кустах можно было различить каждую розу. "Что за странный сон", - думала герцогиня. "А, может быть, это был не сон?" - в течение секунды спрашивала она себя. "Ах, я точно ребенок..." Якобус появился поздно. Она не понимала, как он мог еще быть угнетенным. |
