Джексон сидел за столом и наблюдал за входившими и выходившими. Он видел, как в девять утра пришла Фетр: лицо бледное, взгляд устремлен вперед.

– Привет-привет, – только и успел пробормотать он.

Джексон завтракал, проглядывая вчерашние записи в журнале дежурств и одновременно раскладывая пасьянс на экране компьютера. Для кануна Нового года ночка выдалась тихой – всего одна драка и трое пьяниц. Прибывшая через пятьдесят минут Беверли, как всегда, бросила на него презрительно-безразличный взгляд.

– Без перемен, – тихо пробормотал Джексон.

Минуты через две появился Сорвин. У него тоже был потрепанный и серый вид. И Джексон сделал из этого свой вывод, правильный по существу, хотя и ошибочный в деталях.

– Так-так. Похоже, инспектор Сорвин сбился с пути.

Беверли едва успела снять куртку и сесть за стол, как Сорвин пригласил ее в свой кабинет. Проходя через общую комнату, она совершенно не обратила внимания на убийственный взгляд Фетр.

– Эндрю, – промолвила она, закрывая за собой дверь.

Сорвин посмотрел на нее с несчастным видом.

– Она обо всем знает.

– Кто и о чем знает? – осведомилась Беверли, опускаясь в кресло.

– Салли. Она знает, что мы переспали.

– Ну и что? – выдохнула Беверли.

– Но я люблю ее, – с изумленным видом ответил Сорвин.

Беверли не ответила. Она могла бы поинтересоваться, что он нашел в констебле Фетр, но предпочла промолчать.

– Она так разозлилась, – продолжил Сорвин.

Он ведет себя как подросток.

Однако вывод, который сам собой напрашивался из этого предположения, был невыносим для нее.

Значит, я – всего-навсего проститутка?

– Ничего, она переживет, – произнесла она вслух.

– А если нет?

– Если любит тебя – переживет. – Беверли и сама не верила в то, что говорила, а Сорвин и вовсе смотрел на нее с таким видом, словно она внезапно перешла на иностранный язык. – Как бы то ни было, ты ведь не состоишь с ней в браке? Вы даже не обручены. И она не имеет на тебя никаких прав.

Но Сорвин лишь тряс головой, не глядя на Беверли.

– Я люблю ее.

Об этом можно было подумать и раньше.

Терпение ее иссякло, и она встала.

– Мне пора в морг. Я заехала лишь для того, чтобы забрать нож и молоток. – Беверли направилась к двери, но, перед тем как открыть ее, обернулась: – Жить одним днем неразумно, Эндрю. Чем умнее человек, тем он предусмотрительнее. Возможно, все было бы иначе, если бы ты думал о последствиях своих поступков.

Она вышла из кабинета и с улыбкой уставилась на Фетр.

– Сука, – пробормотал Сорвин, провожая ее взглядом.

Елена сняла с полки один из томов в великолепном кожаном переплете и устроилась в библиотеке, ожидая Терезу. Дождь воспрепятствовал ее намерению поехать с Айзенменгером покататься на лодке по озеру, и она решила присоединиться к Терезе, намеревавшейся отправиться в местную церковь, которую теперь ей предстояло украшать цветами.

К тому же Айзенменгер пребывал в глубокой задумчивости после утреннего посещения морга, а Елена знала, что, пока он не разрешит мучившую его проблему, спутник из него будет никудышный.

Книга оказалась скучной, несмотря на свое прекрасное оформление. Текст принадлежал перу какого-то давно забытого автора XIX века, и, прочитав несколько абзацев, Елена подумала, что его и не надо извлекать из забвения. Затем из-за полуоткрытой двери послышался звук шагов, и Елена опустила книгу на колени. Сначала она решила, что это Айзенменгер, и уже хотела подняться ему навстречу, но потом до нее донесся звук других шагов, несомненно женских.