– Хорошо. – Гриша крепко сжал её руку. – Ты молодчина. Услышишь выстрелы – прячься куда-нибудь. Лучше в подвал. Сможешь?

– В подвал меня не пустят, но ты не беспокойся. Главное, бейте фашистов покрепче!

Она выглянула наружу:

– Я сейчас пойду с сеном и заговорю с охранником, а ты уходи, он тебя не заметит.

Гриша смотрел на неё блестящими глазами, и Дуня не удержалась, поцеловала в щёку:

– Удачи тебе!

На миг прижав её к себе, он прошептал в самое ухо:

– Ещё увидимся! Иначе и быть не может! Ты отличная девчонка!

* * *

Фольварк взяли почти без боя. Со стороны Советской армии потери составили двое раненых, со стороны немцев пятеро убитых, остальные пленные. Растерявших спесь пленных как баранов погнали в сенной сарай, где напротив двери установили пулемёт, чтоб отбить охоту к сопротивлению. При виде пулемёта фельдфебель, который накануне гонял Дуню по двору, втянул голову в плечи и сбивчиво забормотал на каком-то ужасном швабском диалекте, Дуня едва могла разобрать его мольбу:

– Герр офицер, прошу, не расстреливайте. У меня дома жена, дети. Я простой рабочий, я за мир во всем мире. Гитлер капут!

Горничная Катерина где-то пряталась, а хозяева стояли тут же, обречённо понурив голову.

Командир советского подразделения в чине майора повернулся к Дуне:

– Зверствовали? Издевались?

Она перехватила умоляющий взгляд хозяйки и покачала головой:

– Нет. Другие осты жили в сто раз хуже. А нас хоть кормили досыта. У них сын под Сталинградом погиб.

Взгляд майора стал жёстким.

– Нечего было соваться. – Он махнул рукой хозяевам. – Идите, занимайтесь своими делами. А ты молодец. Хорошо помогла. Мне Макаров про тебя докладывал. Жаль, зацепило его при штурме. Ну да не беда. Он парень крепкий. Санинструктор пообещала через неделю поставить на ноги.

У Дуни пересохло во рту:

– Где он?

Хмыкнув, майор подозвал одного из бойцов:

– Колосов, проводи девушку к Макарову. Где там у нас санинструктор амбулаторию оборудовал? В хозяйской спальне? Тогда сама найдёт дорогу.

С перевязанной головой Гриша сидел на кровати и сиял улыбкой:

– А, спасительница! Давай присаживайся, – он похлопал ладонью по краю кровати. – Рассказывай, как тут с вами немчура обращалась.

Больше всего на свете Дуня сейчас жалела, что стоит перед Гришей в грубых чёрных ботах на деревянной подошве – такие специально продавались для рабов, чтоб по стуку подошв арийцы знали, что идут осты, и в сером платье-мешке с нашивкой «OST» на груди. Но Григорий, казалось, совсем не замечал несуразного убого наряда, а смотрел на неё, как на дивную царевну-лебедь.

Целых десять дней, пока не зажила рана, они не расставались. Не могли наговориться, налюбоваться друг на друга. А перед тем как фронт двинулся дальше, Гриша взял её за руку и потянул к командиру.

– Товарищ майор, я прошу вас выдать Дуне справку, что она моя жена.

Тот оторопел:

– Ты что, Макаров, я тебе ЗАГС, что ли? Кончится война – и поженитесь, честь по чести.

– Богдан Алексеевич, напишите справку, очень вас прошу. – Гриша упрямо сжал губы. – Вы сказали, что представите меня к ордену, так вот, вместо ордена дайте Дуне справку.

– Как это не надо ордена? Ишь какой ферт выискался, орденами разбрасывается! – взвился майор. – Заслужил – носи! – Он достал изо рта папиросу и щелчком отправил её под ноги.