|
Одну девушку, Надю, у неё отец в Москве в наркомате работал, чуть не похитили, чтоб потом отца шантажировать. Но мы, русские, Надюшку всем бараком отбили. Наконец, когда в лагере из-за задержек стал назревать бунт, русских посадили в вагоны и отправили в СССР, но не по домам, а в другой лагерь – фильтрационный. Он был уже советский. Особый отдел НКВД нас проверял на предмет сотрудничества с фашистами. Мне следователь очень суровый попался, кулаком стучал, запугивал, чтоб призналась, что у меня ребёнок от немца. Спасибо, Гриша догадался справку у командира выпросить, что я его законная жена, а то я бы никогда не доказала свою невиновность. В ссылку бы, наверное, не послали и в тюрьму не посадили, но пятно на всю жизнь. Сперва мне не поверили – послали запрос Гришиному командиру. Через пару месяцев из части пришёл ответ, что Гриша погиб, но командир действительно выдавал справку его законной супруге Евдокии Георгиевне Масловой о вступлении в брак. На дорогу меня снабдили пайком, выделили деньги на билет, и я стала добираться в Колпино. – Дуня легко прикоснулась пальцами к руке Павлины Никитичны. – Кроме вас и Наташи у меня никого нет.
* * * Июль – макушка лета. Я стояла на остановке автобуса у бывшего «перешейка смерти» и смотрела, как течение Ижоры, резвясь и играючи, серебрит чешую рябь на серой воде. Яркий полдень изумрудной зеленью высвечивал кроны деревьев и кустов на Чухонке, солнечными кляксами растекаясь по асфальту мостовой. Перешейком смерти колпинцы называли пятачок земли около стены в центре плотины Ижорского завода. Это место гитлеровцы обстреливали с особой лютостью, и хотя сама стена выстояла под шквальным огнём артиллерии, мемориальная доска представляла собой кирпичное крошево. По обе стороны от створа шёл забор, где опорами служили врытые в землю чугунные стволы старинных пушек. – Девушка, вы крайняя? – спросил меня старичок в панаме, занимая очередь в автобус. Приятно, что война не сумела изничтожить всех милых чистеньких старичков с наивной детской улыбкой. Я посторонилась: – Проходите вперёд, а я буду за вами. – Что вы, что вы! – Он возмущённо всплеснул руками. – Не позорьте меня, я же мужчина! Во время нашей куртуазной перепалки к остановке с пыхтением подкатил автобус, и я увидела того, кого ждала. – Тонечка! – Марк! Я всё-таки пропустила дедульку вперёд и только потом втиснулась в салон, переполненный пассажирами. Чтобы подобраться ближе ко мне, Марку пришлось протискиваться мимо объемистой женщины с корзиной в руках. Из покрытой тряпкой корзины донеслось встревоженное кудахтанье, и женщина недовольно проворчала: – Осторожнее, не видите, тут кроме вас тоже люди едут. – Вижу-вижу, я к жене пробираюсь. От такого смелого заявления у меня захватило дух. Марк лихо подмигнул: – У тебя паспорт с собой? – Да. – Тогда ничего не спрашивай. В одной очень нужной конторе работает моя бывшая пациентка, она обещала нам помочь. Через час мы с Марком превратились в законных супругов со штампами в паспортах и новеньким свидетельством о браке. Марк убрал свидетельство в нагрудный карман и довольно похлопал по нему ладонью: – Ну не мог же я допустить, чтоб мы поехали разыскивать твоего отца как чужие люди. Да нас даже в Дом колхозника вместе не поселили бы! А так, – он крепко прижал меня к себе и поцеловал, – имею на тебя все права! – Ты тиран! – Я задумалась. – Хотя нет, ты домостроевец! Марк заразительно рассмеялся: – Ага. Я такой. Но по крайней мере теперь главврач ни за что не назовёт меня легкомысленным. С этой минуты я крайне рассудительный и солидный глава семейства. |
