– Но ведь и мы спать не будем? – спросил Брон.

– Хочется верить.

В кабинет тихонько вступила Оксана и принялась обносить гостей свежими порциями бутербродов, рассудив, что таким здоровякам требуется вдвое. Наклоня голову, Тим следил за ней с открытым ртом, будто не видал женщин год.

– От этого малого держись подальше,– предостерег Вадим.– Что он умеет, так это бить на жалость. И не заметишь, как “просклизнет” куда не следует.

– Ох‑ох, ты больно честный! – взвился Тим.– Как ни увижу – рядом дева!..

– Они ищут защиты,– пояснил Вадим.– От таких, как ты.

Рассмеявшись, Оксана взъерошила ему волосы и упорхнула, вдруг застеснявшись. Либо вспомнив о бедняжке Уме, явно робеющей косматого хозяина и громадного пса, похожего на медведя. Да ведь у них, в Бирме, и настоящих медведей‑то не водится! Одни лишь панды да губачи.

С непроходящим энтузиазмом Гризли принялся за бутерброды, заглатывая каждый в два приема. Вадим наблюдал за ним с трепетом: это ж какие объемы тот собирается наесть? Как бы вместо богатыря не образовался великан.

– Ты не Гризли,– заявил Вадим.– Ты – Жора. Смотри не подавись.

– Массу набираю, ага,– подтвердил довольный крутарь. Не удержавшись, поделился: – За два центнера зашкаливает!

Тут снова открылась дверь, и на пороге возник Конрад, неуверенно озираясь. Игнорируя недовольство Гризли, Вадим помахал спецу рукой, приглашая внутрь, и указал на свободный монитор: включайся, дескать, разговор идет занятный.

– Предлагаю еще версию,– заговорил Гога.– Чем занимались Шершни, если вкратце? Отлавливали вольнодумцев, истребляли ведьм, искореняли ересь во всех проявлениях. Почему не представить их как военно‑монашеский орден нашей “святой” церкви, пока вынужденный орудовать скрытно? Тогда выстраивается иная и тоже