– А тебе трудно попробовать? Что ты теряешь!.. Или боишься лишний раз задницу от стула оторвать?

– Передай своему громиле,– сказал Тим Вадиму,– что, когда у одного помершего силача взвесили мозг и бицепс,– оказалось, бицепс весит больше.

– Передай своему задохлику,– лениво откликнулся Гризли,– что у него тоже зад наверняка тяжелей головы. И о чем это говорит?

– А ведь мускульные нагрузки и впрямь угнетают работу мозга,– поддел Вадим богатыря.– Думаешь, почему пролетариат такой организованный?

– И что? – не растерялся тот.– Мало у нас умников? Вот пусть они соображают!

– Да вишь, беда какая: соображать‑то они вроде умеют, и даже чудеса иной раз удаются, однако трудиться разучились напрочь. А ведь как ругали Крепость, что не дает развернуться!

– Бедняги,– хмыкнул крутарь.– Сдалась им эта воля!.. Они‑то хотели той же клетки, только чуток пошире. Вот и опешили теперь.

В этот момент в комнату вступил Конрад. Молча прошел к столу, сел на свободное место, рядом с Гризли и напротив Тима, и зацепенел, терпеливо ожидая, пока обслужат.

Увидев троицу вместе, Вадим поразился, сколь далеко разошлись породы – будто разные виды. Колоссальная фигура Гризли вовсе не казалась грузной, каждое его движение удивляло легкостью и было выверено до миллиметра. Гигант был насыщен энергией, однако держал ее в узде – ни лишнего жеста, ни пустого слова. Зато Тим суетился и дергался, как мартышка. А Конрад выглядел заторможенным и расхлябанным – точно пьяный. А ведь они лучшие среди спецов!..

– Хватит о грустном! – возгласил Тим, размякшим взглядом лаская девичьи фигуры, а безропотную малышку Уму только что не обнимая.– Дамы скучают!.. А не устроить ли нам танцы?

Но тут на пороге кабинета вырос нахмуренный технарь, исподлобья оглядел пирующих и пробубнил, опасливо переступая замызганными башмаками (видно, уже схлопотал от Оксаны):

– Ну, кажись, налажена связь.

– Слава богу, разродились! – обрадовался Гризли.– На дядю пашете? Надоело же вас шпынять!..

Бедняга насупился еще пуще, но спорая хозяюшка тотчас одарила его подносом с двумя чашками кофе и фирменным набором выпечки. Умиротворенный, спец отступил.

– Пошли, что ль? – сказал Гризли, бодро вскакивая.– Брон заждался!.. Михалыч, идешь?

– Отзынь! – отмахнулся хозяин.– Без меня умные.

Нехотя Вадим оторвался от угощения и вместе с Тимом поспешил за крутарем, оставив “бирманку” на попечение приветливой Оксаны и угрюмого колдуна. Мало им бездушной Милицы – добавилась иноземка, которая по‑русски ни бум‑бум. Правда, умница‑ведьма слегка кумекает в английском, так что договорятся.

На просторных экранах, словно на оконцах в завтрашний день, где видеосвязь станет обычным делом, светилось выразительное лицо Брона. Только компания подсела к мониторам, как изображение распалось на квадраты и в каждом возник свой лик. Теперь, кроме князя, с экранов смотрели трое: Юстиан, Гога, Игорек. (Власий, наверно, еще не проспался.) Причем все подключились к разговору из разных комнат – эдакое коллекторное совещание с максимальным эффектом присутствия.

Тяжелым взглядом Гризли выдавил технарей в соседнюю комнатку, где уже устроили страж‑пульт, и подождал, пока за ними закроется дверь.

– И ладушки,– проворчал богатырь.– У вас своих дел по горло.

Первым, конечно, заговорил Брон – на это его право пока не покушались.

– Какие новости, Вад? – спросил он.– Где еще побывал?

– На плантации,– откликнулся тот, с удовольствием озирая знакомые физиономии.– Или в сель‑коммуне, по‑нынешнему.