|
Требовались модные и красивые одежды. По указу императрицы Елисаветы ставили клейма на фалды господ, являвшихся ко двору в старых или вышедших из моды "несообразных кафтанах". После самой императрицы осталось пятнадцать тысяч почти новых платьев, несколько тысяч башмаков и два сундука чулок и лент. Между тем мясные, зеленные и рыбные лавки, кабаки и постоялые дворы невозбранно распространяли запах грязи и всякого сора, валявшихся в них и возле них. Утончённая Европа и дикая, неумытая Азия уживались рядом друг с другом. Болотные лихорадки, повальные горячки, оспа, скарлатина и корь не покидали Петербурга. Врачей в то время было мало, и те брали непомерно дорого. Модные врачи, Монсий и Фузадье, брали, не стесняясь, по пятнадцати червонцев за визит. Обучение детей сплошь было в руках невообразимых проходимцев. Некая иностранная фамилия "шляхетного и честного рода" печатала о себе в тогдашних газетах, что она "учит девиц, по понятию каждой, языкам, шитью, экономии, танцам, а притом и чтению "Ведомостей". Другая, иноземная же особа, а именно - некоторая г-жа Ренуард (адрес: Миллионная, в доме портного Экка) публиковала, что обучает девиц языкам, арифметике, географии, истории - "а также и писать". В казённые и домашние учителя нередко попадали забираемые по понедельникам со съезжей уличные "шататели" и "пьянчужки", замешанные иногда в дебошах, кончавшихся смертоубийством. Благородные девицы перенимали друг у друга тайны, как затягивать получше талии, как делать реверансы и налепливать на лицо мушки. В косметических лавках продавались особые, красивые коробочки с чёрными мушками. При найме женской прислуги спрашивали тогда: - На хозяйских ли румянах и белилах? Знатные и богатые люди заботились о составлении библиотек из французских книг, в которые, впрочем, немногие из них заглядывали. Мужчины учились у мужчин, как надеть круглую вощанковую или треугольную пуховую шляпу; как открыть табакерку, оправлять на манжетах алансоны [алансонские кружева] и пуан-дешпаны, нюхать табак и вынимать и встряхивать цветной, пропитанный духами a la Reine, фуляровый [Фуляр - лёгкая и мягкая шёлковая ткань] платок. Парикмахеры на Морской и на Невском завивали букли и заплетали и пудрили косы русским петиметрам [Петиметр - светский щёголь], назначавшим друг другу вечерние свидания в невышедшем ещё из моды, со времён Лестока, трактире савояра [Савояр - житель Савойи (фр.)] Берляра и Иберкампфа, в гербергах, погребах Гантовера, Ретса и в вольных домах, австериях Винклерши, Шмидши, Кохши и других. Государыня Елисавета Петровна ездила запросто на вечеринки к вельможам, кутая своей муфтой и платком руки и горло провожавшему её графу- мужу Алексею Григорьевичу Разумовскому, под письмами к которому она в шутку подписывалась: "Ваш первый дишкантист". У постели же её, по простоте, со времён ещё её девичества, на разостланном тюфячке, для охраны её, спал на полу старичок, любимый её камердинер, впоследствии генерал-аншеф Василий Иванович Чулков. Государыня, вставая иной раз ранее его, будила верного слугу, а он трепал её по плечу, зевая и ворча: - Ну-ну, лебёдка моя! уж ты и встала. Друг Елисаветы, Мавра Егоровна Шувалова, урождённая Шепелева, писала к ней: "Ваша раба и дочь, и холопка и кузына", а мужа Шуваловой Алексей Разумовский, подгуляв на охоте, бил батогами. |
