|
Она вскочила, взглянула на дверь. - Здесь и снизу заперто: тш! - сказал он. - Мы одни... выслушайте меня... - Что это значит? - спросила Поликсена. - Как смеете вы?.. Бехлешов протянул ей букет. - Райский цветник, волшебница! - шептал он, не сходя с места. - Сна нет, страдаю, томлюсь... - Роман! - усмехнулась Пчёлкина. - Но довольно! Идите, сударь; не вас мне жаль - вашей жены... - Королева! зорька моя! - сказал, опускаясь перед ней на колено, Бехлешов. - Клянусь тебе, люблю... убей, только выслушай... Всё бери, деньги, алмазы... Осчастливь, убежим... Поликсена вспомнила слова ворожеи. - Всё бери - ничего не пожалею! - шептал Бехлешов, прижимая к груди букет. - Слово только скажи... Семью брошу, службу, хоть на край света с тобой... Озолочу, в кабалу отдамся: сто душ на Урале на тебя отпишу... Поликсена сложила руки. - Какое унижение, какой позор! - сказала она с дрожью. - Вон отсюда, слышите? вон! - бешено топнув ногой, продолжала она, указывая на дверь. - Уходите; иначе, не гневайтесь, подниму крик, разбужу весь дом... Бехлешов подошёл к ней. Она бросилась к окну. - Шаг сделаете, - вскрикнула она, указывая на окно, - брошусь туда... на вашей душе будет смерть... - Стойте, стойте, - прошептал Бехлешов, - ужли на том и конец?.. Пчёлкина молчала. Негодующие серые глаза холодно и бешено смотрели на него от окна. - Будешь меня помнить! - проговорил, уходя, Бехлешов. Поликсена утром явилась к больной, попросила своё выслуженное жалованье, отперла сундук, взяла свой паспорт, узелок с вещами и сходила на почту. К обеду она вошла в кабинет к Бехлешову. В руках её были книги и газеты. Полковник, сидя у раскрытого бюро, сводил счёты. При входе Пчёлкиной он слегка побледнел, но не оглянулся, будто её не заметил. - Ошиблись вы, Валерьян Ильич, - почтительно и сдержанно сказала Поликсена, - но более вас ошиблась я сама. Не знала я доподлинно, каковы ноне люди на свете. Теперь знаю... Гнуснее, ничтожнее иного человека - ох, ничего не найдёшь... Бехлешов упорно молчал. Лицо его слегка залила синева. Он тяжело дышал, по-прежнему не оглядываясь на говорившую. - У вас даже совести нет, - с горькой усмешкой продолжала Поликсена, - ужли ж и впрямь нету? И все ли нынче таковы? Опозорить, погубить, раздавить бедную, нищую сироту - вам нипочём. С такою-де можно!.. Но не все сироты одинаковы... Ошибаетесь... И не всякой не помнящей родства подкидышу по плечу грязь, ничтожество и позолоченное бесчестие из-за куска хлеба. Иная, сударь, верит и в лучшую долю... Губы Бехлешова шевельнулись. Он хотел что-то сказать и опять не отозвался. - Вы молчите? - кончила Пчёлкина. - Горды вы, чтоб покаяться перед такой пустошью?.. Под крыльцом в выгребках её нашли!.. Будьте вы прокляты, с вашим богатством и с вашею низкой, одного токма себя любящей душой... А это - данное вами, сударь, для чтения... Вразумили вы меня окончательно многим из этого. |
