— А ты не допускаешь вариант, что Уоллис прибыл в Лас‑Вегас с тайной миссией по линии правительства? — предположила я. — Я имею в виду правительство США.

— Что? — изумился летчик. — Так ты, значит, шпионка, засланная на планету с орбиты? Тогда здесь варится серьезная каша.

— Миры не засылают шпионов на Землю, — оскорбилась я за орбиту. — Это все равно что засылать агентов из Филадельфии шпионить в Нью‑Джерси.

— Не думай, что это в принципе невозможно, — усмехнулся пилот. — Кстати, иногда я слушаю новости. Дело, похоже, приобретает скверный оборот. Ты должна быть благодарна судьбе за то, что в наши смутные времена судьба занесла тебя на Землю. Та переделка, в которую ты попала сейчас, — лишь исключение, подтверждающее правило.

— Еще бы! — с готовностью поддакнула я.

Хороши Переделочки, самая безобидная из которых — киднеппинг! Я не без удовольствия зевнула. Транквилизаторы делали свое дело.

— Иди в салон и поспи, — посоветовал мне пилот. — Но если услышишь вдруг громкий шум, знай, что у тебя в запасе есть лишь полсекунды на то, чтобы сунуть запястья в держатели на подлокотниках, а голову — в шлем‑фиксатор. На своих маневрах те парни испытывают нагрузки — восемь к одному, если за единицу принять силу притяжения Земли.

Я решила не искушать судьбу — надела шлем, закрепила руки и так и уснула.

Когда я проснулась, за окном было темно.

— Как далеко нам ещё до цели? — зевнула я.

— До границы — около двухсот километров, — сказал летчик. — Идем на бреющем, благодаря радару.

Внизу, во тьме, что‑то отсвечивало. Очевидно, мы летели над долиной, по которой змеилась река. В полете наш флаттер повторял изгибы речного русла.

— Как долго нам ещё находиться в пути? — поинтересовалась я.

— Минут двадцать с хвостиком. Даже меньше, если все пройдет гладко, — сказал пилот.

В этот момент по радио на весь салон прогремело:

— Полиция штата Орегон. Вы идете без бортовых огней. — Казалось, голос проникал к нам через стенки флаттера отовсюду. — Будьте добры, удостове… Шум прекратился. Полная тишина. Я убедилась, что крепеж — в норме.

Внезапно раздался дикий рев и небо и пейзаж за окнами озарились ярким голубым огнем. Земля перевернулась, меня со страшной силой вдавило в кресло, как будто какой‑то очень толстый человек вдруг плюхнулся всей своей тяжестью ко мне на колени и вдобавок улегся на меня спиной, растирая меня в порошок. Я почувствовала, как гримаса исказила мое лицо. На висках и скулах натянулась кожа. Глаза полезли из орбит. Барабанные перепонки должны были вотвот лопнуть от напряжения. Обшивка флаттера содрогалась. И вдруг наступил миг, когда мы оказались в состоянии невесомости.

— Не смей снимать ремни! — крикнул мне пилот. — Мне надо ещё кое‑что сделать, прежде чем я уйду от их радара.

Правой рукой он играл на клавишах и кнопках приборной доски. Флаттер стремительно падал вниз, и все же мы находились выше самых высоких горных вершин.

— Что там с Винчелом? — спросила я, страшась взглянуть назад.

— Это не тот человек, из‑за которого я бы беспокоился, — бросил пилот и вновь предупредил меня: — Держись!

И снова где‑то совсем рядом с бортом прогрохотал взрыв. Флаттер вошел в пике. Затем мы стремглав пронеслись над склоном гигантской горы — в ушах родилась нестерпимая боль, словно кто‑то со всей силы ударил ладонями по барабанным перепонкам.

— Зевни! — приказал пилот.